дело правое, победа будет за нами», – вышедший на улицу полковник расправил плечи, вдохнул пыльный московский воздух и впервые улыбнулся.
2
В тяжелом плаще, развевающемся как черные крылья за спиной, он стоял у каменного парапета на краю крыши и улыбался. Город лежал, поверженный к его ногам. Узкий серпик луны освещал широкие прямые проспекты и узкие изогнутые переулки старого города. И тени, тени везде. Тени естественные, порожденные дневным или ночным светилом. И другие, шевелящиеся словно щупальца, заглядывающие в окна, ищущие оставшихся в городе живых. Сзади, за спиной, замерла свита, страшащаяся невольным движением или шумом прервать затянувшееся молчание господина. Завтра никчемные людишки приползут с изъявлениями покорности и ключами от их жалкого города. Людишки, чьи жизни оказались такой хорошей пищей. Их властитель отчего-то решил, что он станет мощным оружием в распрях с такими же недоумками – соседями. Это он-то, один из расы Господ. Теперь нет ни жалкой страны, ни соседей. Только на севере остались непокоренные, но это дело недалекого будущего…
Он сделал незаметный знак рукой, и рядом возник силуэт в коричневом плаще с капюшоном.
– Что прикажете, господин? – один из лучших преданных слуг, даром что человечишка.
– Завтра мы пойдем дальше. Оставь здесь руководителей из людишек, пусть думают что все закончилось, пусть плодятся и размножаются, – он усмехнулся, – А в середине города пусть поставят мемориал по невинно, хм, замученным. Пусть ходят и поклоняются им.
– Осмелюсь спросить, для чего этот мемориал, мой господин?
– Бесплотным тоже нужно чем-то питаться. – Он бросил последний взгляд на затаившийся город и пошел прочь…
– Гена, Гена, вставай, ты же все проспал!!!
– Ммм?
Разлепив с трудом веки, Геннадий попытался сфокусироваться на окружающей обстановке. Большую часть поля зрения занимало озабоченное женское лицо с пухлыми щечками. Наташа, жена. Он застонал и рывком сел на кровати. Реальный мир постепенно занимал подобающее ему место. Низкий потолок, убогая мебель. Тесная комната в пятиэтажке на Нижегородке. Все, как всегда.
– Опять эти сны? – озабочено спросила Наташа.
– Да, – прохрипел он пересохшим ртом, – Сколько времени?
– Много! Тебе на работе уже через полчаса быть надо! Я тебя никак добудиться не могла!
– Вот же черт! – Геннадий помчался в санузел, пытаясь одновременно чистить зубы и намыливать щеки для бритья. Получалось одинаково плохо. Наконец, махнув рукой на недобритую щеку, он выскочил обратно, влез в плохо выглаженный костюм, сунул галстук в карман и побежал к выходу.
– Оболтус в школе? – на ходу спросил он жену.
– Лето же, каникулы, – растерянно ответила та.
– Да точно. До вечера! – он выбежал на лестницу и заскакал по ступенькам вниз.
Квартал пятиэтажек, выстроенный между Нижегородской и Новорогожской
