переводчик.
Когда я получил печать и джасу, в благодарность к Дод Кхам Ванг Чугмар (Махакали) я написал благопожелательную молитву для нее, поставил первый (оттиск) печати (на молитве) и поднес это ей».
Один из поступков Далай-ламы в конце его жизни свидетельствует о том, что джаса была для него значима. Незадолго до смерти он написал завещание, передавая власть Сангье Гьяцо, своему премьер-министру, или Деси. Этот документ он, как известно, повесил на стене дворца Поталы вместе с отпечатками рук и джасой, полученной от императора Цин. Он хотел передать Сангье Гьяцо политическую власть и авторитет, и бумага от императора их усиливала.
Существуют различные трактовки значимости путешествия Далай-ламы к императорскому двору и принятии им джасы[64]. Некоторые историки, особенно современные китайские, утверждают, что это путешествие указывает на почтительное отношение к Китаю, а посему показывает, что Тибет зависел от последнего. Как бы то ни было, ни в одной из исторических записей нет четкого указания на то, что Тибет был под властью или контролем Китая во время жизни Пятого Далай-ламы. И все же, после его смерти Сангье Гьяцо скрывал это событие от двора Цин в течение пятнадцати лет. Когда китайцы узнали об обмане, они отправили своих людей в Лхасу и казнили Сангье Гьяцо. С этого момента Китай постепенно увеличивал контроль над Тибетом.
В год Железной мыши (1660), через семь лет после возвращения Далай-ламы от китайского императора, к Десятому Кармапе с письмом на золотой бумаге и многочисленными дарами прибыли посланники из Китая. Он вежливо поблагодарил императора Цин, предложившего ему почетный духовный титул, который сделал бы его примерно равным по статусу Далай-ламе, а затем решительно отказался от даров и от титула. Бе Лоцава описывает это следующим образом[65]:
«Ответ от императора Шуньчжи в золотом письме прибыл вместе с многочисленными подношениями, включая дары от императрицы и царевича.
В письме император писал: „Я сделаю Вам новую печать. Я также назначу постоянного посланника для нас двоих. Он будет доставлять наши ежегодные письма друг другу".
Император хотел даровать Кармапе титул „Духовный лидер Тибета" – тот же самый титул даровал ранее Пятому Кармапе император Мин (в 1407 году).
Кармапа ответил: „Меня не интересуют мирские титулы. Они мне не нужны".
Ситу Ринпоче (Шестой) просил Кармапу: „Вам следует принять его!"
„Мне это ни к чему, – отчитал его Кармапа, – Вы жаждете китайских шелков и парчи. Что до меня, то в своей мудрости я вижу, что китайские озера наполнены человеческой кровью".
(Бе Лоцава комментирует): Пятый Далай-лама написал в своей автобиографии: „Кармапа бежал. Он отправился в Тибет, чтобы привести китайских солдат". Этот случай может прояснить, были у Кармапы такие намерения или нет[66]».
Около 1669 года, после почти тридцати лет в изгнании, Кармапа получил от Далай-ламы приглашение вернуться на родину. Он начал свое путешествие в
См. различные толкования посещения Далай-ламой Китая у Ахмада (1970), Камая (2003), Туттла (2006) и Ван Шайка (2011).
БЛ: 186б. Об этом случае рассказывается в главе 35.
Из биографии Пятого Далай-ламы очевидно, что он думал или подозревал, будто Десятый Кармапа попросит императорский двор Цин о военной помощи. Однако в биографии Десятого Кармапы авторства Бе Лоцавы мы видим, что Кармапа отказался от титула. Комментарий Бе Лоцавы показывает, что он не был согласен с Далай-ламой. То, что в описанном случае Кармапа отчитал Тай Ситу, доказывает, что у Кармапы не могло возникнуть намерения позвать китайских солдат на помощь.
