вдоль и поперек перепаханный лесовозами, пустырь. «УАЗик» переваливаясь с боку на бок на оплывших земляных гребнях, натужно подвывая, устремился к конечной точке маршрута – высоченному бетонному забору, прорезанному огромными, когда-то ярко-зелеными, металлическими воротами. Горевшие по его периметру фонари уже терялись на фоне наливающегося утренней синевой неба.
Возле самых ворот, рядом с дверью для входа работников предприятия, украшенной облупившейся табличкой: «Пост охраны. Предъявлять пропуск в развернутом виде» имелась небольшая, относительно чистая площадка.
Баринов загнал машину в ее середину и выключил зажигание. Двигатель, напоследок конвульсивно забившись от остаточной детонации, остановился. В наступившей звенящей тишине Сергею на секунду показалось, что заложило уши.
Он устало потер лицо подрагивающими от напряжения пальцами и немного посидел, откинувшись на спинку сиденья, ощущая, как затихает внутри вибрация движения. А когда открыл дверцу и неловко выпрыгнул из машины, под ногами чавкнуло. Холодные брызги неожиданно и неприятно ударили в лицо.
Пока Баринов переводил дух, из скрытых полостей кузова успела натечь внушительная лужа. У Сергея не осталось сил даже выругаться, и он просто размазал мутные капли по лбу и щекам.
Звонок, нелепым прыщом торчавший из бугристого бетона стены, как водится, не работал. Сергей надавил на кнопку, и она, скрежетнув сломанной внутри пружинкой, провалилась под пальцем.
«Эх, Россия...» – Баринов в сердцах влупил ребром ладони по камню.
Этот, в сущности безобидный эпизод, который в иной ситуации не вызвал бы ничего кроме улыбки, или в крайнем случае легкой досады, послужил последней каплей, переполнившей чашу. Кровь горячей волной ударила в голову.
Сергей до хруста сжал кулаки, с хрипом втянул в себя воздух и зажмурился. Из коричневых, с ярко зеленой каймой, пятен, поплывших перед глазами, вылепилась картина: застывший в дверном проеме Вася Бородулин, бережно, как самый дорогой подарок, прижимающий к груди стиснутый в кулаке магазин.
...Толстые доски податливо прогибались под мощными ударами ноги. Сама дверь вверх-вниз скакала в косяке, уже готовая сдаться и, сорвавшись с петель, улететь внутрь. Баринов, раз за разом со всего маха впечатывая подошву кроссовки в дверное полотно, получал от этого острое, почти сексуальное наслаждение.
Сергей так увлекся, что даже почувствовал разочарование, когда из-за двери донесся хриплый со сна, крайне недовольный и слегка встревоженный голос:
– Ты что же это творишь, гад такой? А ну, прекрати немедленно! Чего тебе надо?
– Бегом открывай, тетеря сонная! Телефон нужен! – Баринов попытался произнести это грозно, но сорвался и в конце фразы дал петуха.
Голос за дверью набрался уверенности и еще большего недовольства:
– Тебе здесь не переговорный пункт! Глаза разуй! Частная собственность, понял! А бузить будешь, ментов кликну, и тогда тебе мало не покажется!
Зверея,
