пачку сигарет, Баринов с удивлением сообразил, что последний раз курил ранним утром, на лесопилке, за компанию с чудаком сторожем, отказавшимся от «Космоса» из-за его малой крепости и, засмолившим зловонную «Приму».
Сдерживая нетерпение, Сергей подцепил ногтем с траурной каймой прозрачный язычок, сорвал хрусткую пленку и, раздраженно скомкав лежавшую под крышкой рекламку, вытряхнул сигарету. Ольга, опершись на заляпанное подсыхающей грязью крыло, остановившимся взглядом смотрела куда-то вглубь леса. Баринов протянул ей открытую пачку, но она только отрицательно качнула головой.
Сергей вздохнул, скрипнул колесиком зажигалки, прикуривая:
– Правильно, не стоит и начинать. Сам вот бросить мечтаю. Да разве с такой жизнью бросишь? – он с наслаждением глубоко затянулся, выпустил густую сизую струю табачного дыма и, ощущая неожиданный подъем настроения, хитро подмигнул спутнице. – Веди, что ли, Сусанин.
…Большая поляна, в незапамятные времена отвоеванная у леса топорщилась потемневшими крестами на оплывших, безмятежно зеленеющих холмиках. В дальнем углу кладбища, вплотную к густому осиннику притулилась неказистая церквушка. Рядом с ней, но уже за границей погоста, обнесенного покосившейся, местами поваленной оградой, расположился добротный рубленый дом, возле крыльца которого колол дрова кряжистый широкоплечий мужик в рясе. Мерные удары топора гулким эхом разносились по окрестностям.
Увлеченный работой священник заметил их только тогда, когда Баринов нарочито громко поздоровался. С размаху всадив топор в колоду, он медленно разогнулся, неторопливо отер со лба пот, глубоко посаженными серыми глазами настороженно изучая непрошенных гостей.
– И вам здравствуйте, – правая ладонь батюшки как бы невзначай опустилась на топорище.
Сергей, поначалу несколько опешил от такого приема, но, опустив взгляд на свои перепачканные глиной кроссовки, и не менее грязные, в зеленых разводах от травы джинсы, понял причину тревоги святого отца.
Улыбнувшись, он покопался во внутреннем кармане куртке, достал удостоверение и раскрыв его, поднес к лицу настоятеля. По привычке, намертво въевшийся в плоть еще с младых милицейских ногтей, Баринов бордовую корочку в руки никому не давал, а всегда держал так, чтобы ее можно было без помех изучить, но в то же время успеть убрать при попытке выхватить. За годы службы он насмотрелся на всякое, а порча, а тем паче утеря удостоверения, в лучшем случае вела к последнему звонку – предупреждению о неполном служебном соответствии, в худшем – к увольнению. Сергей же, пока не терявшей надежды разобраться в сложившейся ситуации, и впоследствии вернуться к нормальной, в его понимании жизни, рисковать не собирался.
Священник, против ожидания, и не подумал хвататься за документ, лишь напряжено прищурившись, пристально всмотрелся в фотографию, откровенно сличив её с оригиналом, а также обратил внимание на срок действия и личный номер.
Баринов усмехнулся
