ноги на пол. Он сидел в носках, прислушиваясь к напряженным процессам в своем организме. – Да, – заключил он, – нормально.
– Ты едешь на митинг?
Он с усилием повернул голову и посмотрел на меня, причем на лице его изобразился вопрос, как будто отвечать была моя очередь.
– Почему ты спрашиваешь?
– Ну, столько разных событий.
– Да, – сказал он. – Еду.
– Дафи и Сэди уже отбыли. Дафи хочет, чтобы ты приехал пораньше и пообщался с народом.
– Хорошо, – сказал он. Затем, упершись взглядом в воображаемую точку на полу, метрах в трех от своих носков, снова высунул язык и стал облизывать губы. – Пить хочется, – сказал он.
– Обезвоживание, – объяснил я, – результат чрезмерного принятия алкоголя. Но только так его и можно принимать. Только так он приносит человеку пользу.
Но он не слушал. Он встал и поплелся в ванную.
Я услышал плеск воды, шумные глотки и вздохи. Он, должно быть, пил из крана. Примерно через минуту звуки смолкли. Некоторое время было тихо. Потом раздался новый звук. Потом мучительный процесс окончился.
Он появился в дверях, цепляясь за косяк, с выражением печальной укоризны на лице, орошенном холодным потом.
– Зачем ты на меня так смотришь, – сказал я, – виски было хорошее.
– Меня вырвало, – сказал он с тоской.
– Ну, не тебя первого, не тебя последнего. Кроме того, теперь ты сможешь съесть горячий, жирный, питательный кусок жареной свинины.
Эта шутка, по-видимому, не показалась ему удачной. Как и мне. Но неудачной она ему тоже не показалась. Он просто держался за косяк и смотрел на меня, как глухонемой на незнакомца. Затем он еще раз удалился в ванную.
– Я закажу тебе кофе, – крикнул я, – он тебя взбодрит.
Но он не взбодрил. Вилли выпил его, но он даже не успел дойти до места.
Потом он прилег. Я положил ему на лоб мокрое полотенце, и он закрыл глаза. Руки его покоились на груди, и веснушки выглядели как крапинки ржавчины на отшлифованном алебастре.
В четверть двенадцатого позвонил портье и сказал, что м-ра Старка ожидают два джентльмена с машиной – отвезти его на митинг. Я прикрыл трубку рукой и обернулся к Вилли. Глаза его были открыты и смотрели в потолок.
– За каким чертом тебе ехать на митинг? – спросил я. – Я им скажу, чтоб убирались.
– Я поеду на митинг, – возвестил он загробным голосом, по-прежнему глядя в потолок.
Поэтому я спустился в холл, чтобы отделаться от двух местных полулидеров, которые готовы были ехать с кандидатом хоть на кладбище – лишь бы попасть в газеты. Я их спровадил. Я сказал, что м-ру Старку нездоровится и мы с ним выедем примерно через час.
В двенадцать часов я повторил кофейную процедуру. Она не дала желаемого эффекта. Дала нежелательный. Позвонил Дафи, он хотел знать, какого черта мы не едем. Я посоветовал ему приступить к раздаче хлебов и рыб и молиться Богу, чтобы Вилли приехал к двум.
– В
