валился вперед, тем самым чуть продвигаясь к маячившему далеко-далеко огню костерка. Дик, обессилев, жарко, тяжело дыша, ложился рядом, заглядывал в глаза хозяина, лизал его щеки, вскакивал, обнюхивал предстоящий путь и вновь тащил за собой.
Ближе к утру человек с псом добрались на расстояние слабого крика к расположению роты саперов. Дик, радостно залаяв, кинулся к часовому, обалдевшему от неожиданности, отбивающемуся от зубов собаки, которая тянула его куда-то в предутреннюю темень. Откуда-то выскочил командир роты и позвал:
– Дик! Дик, где хозяин? Веди!
Дик рванул назад, к Димке, с неохотой возвращаясь к кинувшимся за ним людям, словно досадуя на них за то, что ни черта не видят они в темноте, не говоря уже о том, что и нюхать-то не умеют.
Димка слышал, что к нему приближаются люди вслед за примчавшимся Диком. Когда его осторожно уложили на шинель и понесли к расположению роты, он тихо позвал:
– Дик! За мной!
Пес радостно взвился свечой вверх и принялся совершать круг радости, взметывая под собой песчаную пыль. Димка с любовью смотрел на пса сквозь заслезившиеся то ли от боли, то ли от нежности к Дику глаза.
Взрыв!
– Ди – и – и – ик! – закричал Димка, больно ударяясь оземь, брошенный солдатами, кинувшимися на землю. Увидел Димка, как в середине яркого внезапно выросшего уродливого в своей безжалостности куста кувыркнулось рвущееся на куски тело его любимца…
…После госпиталя Димка изменился. Он стал угрюмым и злобным. На предложение медицинской комиссии о возможном комиссовании пробурчал только, что хотел бы остаться служить, но по возможности в других частях. Желательно в не очень известных, особого назначения.
Димка ожесточился. Против кого? Конечно, против афганцев, умело подсказала пропаганда. Ведь мы несли на их землю только добро! Мы хотели им как хорошим друзьям помочь построить социализм! Выйти в космос! Вместе строили бы будущее человечества – коммунизм. Был бы мир и добрососедские отношения…
А они враги! Это они, все они виноваты в том, что погиб Дик, что идет война, что гибнут хорошие ребята. Они – звери. Они пытают, издеваются, мучают! Нет! Звери хорошие и добрые. Духи хуже самых жестоких, самых лютых зверей! Их надо уничтожать!
Просьбу о переводе в ОСНаз удовлетворили, и вскоре Димка оказался в роте капитана Багирова, гордо носящего кличку Смерть. Очень скоро рядом с той страшной кличкой зазвучала не менее весомо и гордо другая – Звереныш.
Угли ненависти Димкина душа просила залить кровью врагов. И он, ослепленный мстительностью, вместе с другими бойцами стрелял, колол, резал, взрывал.
– Радуйся, Звереныш, погуляем завтра! – потирал руки Багиров, раскладывая карту, – вот этот кишлак завтра берем. Прячут и поддерживают группировку Масуда, гады! Ох, и отомстим за ребят наших, за пса твоего отыграемся.
Назавтра, когда взятый кишлак уже
