вскинув бровь.
– Ага, – весело ответила Каролина, вертя ручку между пальцев, – Это у меня фишка такая. А у тебя что, какие-то проблемы?
– Так, что там за собрание?! – воскликнула Галина Григорьевна, и мы резко развернулись к доске.
Больше Алекс ничего не говорил, лишь хмуро смотрел на доску, записывая все то, что писала учительница. Манера его письма восхищала. Он писал так непринужденно и лениво, но слова и буквы выводил так красиво, что я даже позавидовала, посмотрев на свои закорючки. И снова слово «идеальный» так и вертелось на языке.
Вечер не предвещал ничего интересного. Мама ушла на вечернюю смену, а я сидела за Справочником, поглаживая лежащую рядом кошку. За окном успело стемнеть, но огни освещали мрак. Я закрыла Справочник, поняв, что вся информация не особо запоминается. Мысли витали где-то далеко, и я даже не хотела думать насчет этого. Почему-то представлялся образ Алекса, и меня это бесило. Я действительно опасалась того, чтобы влюбиться в него. Любовь – дело гиблое, как говорила мама. Возможно, когда она такое говорила, то всегда намекала на отца, который ушел к другой женщине. Отложив талмуду, кошка сразу соскочила с моих ног, видно поняв, что я собираюсь пройтись. Пустая квартира уже не пугала меня. Тут было тихо настолько, что я могла услышать из своей комнаты, как стучат часы на кухне, но это придавало мне спокойствие. Встав, я потянулась и вышла в коридор, где я оставила включенный свет. Не любила выключать свет, поэтому он горел везде, даже в маминой комнате. Так мне было намного спокойней. Неожиданно, в дверь позвонили, от чего я подскочила. Нахмурившись, я медленно подходила к двери, когда раздалось еще два нетерпеливых звонка. По спине побежал холодок. В голове тут же начали пролетать пугающие мысли насчет того, кто же это мог быть, но я старательно откидывала их. Встав на носочки, я заглянула в глазок и с облегчением увидела, что там стоит Настя, но стояла она как-то странно, словно пошатываясь. Накинув на себя толстовку с «молнией», я обула туфли и вышла к ней. Настя, облокотившись о косяк, подняла голову, от чего я замерла. Ее прекрасное лицо было измазано в косметики, видимо из-за того, что она плакала. На губах растянулась фальшивая улыбка, которая пыталась скрыть боль, но ее даже глупец смог бы распознать. Закрыв за собой дверь, я подлетела к ней.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, нахмурившись.
– Почему жизнь такое дерьмо? – спросила она сходу, шмыгнув носом, – Почему люди такие гнилые мрази?
Я не успела ничего сказать, когда она, покачав головой, развернулась и поднялась по лестнице, сев на ступеньку и достала пачку сигарет. Я пошла за ней, встав рядом с ней. Настя прикурила, глубоко затянувшись и выдохнула дым. Ее рука слегка тряслась, глаза оставались мокрыми.
– Настя, что такое? – вновь спросила я, сев с ней рядом.
Она невесело усмехнулась, снова пригубив сигарету к губам. Смотря на нее такую, я чувствовала, как сердце разрывается на куски, словно
