брань, слизни?
– От Гл*ба! – дети дружно назвали имя раба Спящего.
– И что вы думаете про него, неспособные рабы вэртские?
– (шквал оскорблений в сторону Спящего) – командный дух не покидал одноклассников.
Из памяти любого раба не выветрится хозяин, а из памяти жертвы – мучитель. Здесь хозяин рабов есть Вэрт, учителя – мучителя. Все дни существования в мире этом ученики страдают от злого м`онарха и его слуг. Их тело и душа искалечены навсегда. Без мук не смогут они более. Свобода ни к чему, воли нет. Боль физическая не сносна; пытки дикие, уникальные, нервы передают импульсы страданий молниеносно, разжигая костёр агонии. Спасение дарит Верлиока рабам своим: смерть.
Глава 4 «Питание»
Питание – испытание.
Школьная дверь лестницей-языком тянет идущих съестных рабов. Потом жадно разрушает жевательными движениями; со вкусом трудностей нет – рецепторы обострены вечно. После – глотает в зоб-раздевалку. Перед этим рабы, будто смочились слюной: продезинфицировались, то есть есть ушли от них мысли о хорошем. Когда еда обрабатывается от одежд верхних, губы-врата во дворе уже заперты, а дверь здания довольна, приоткрыта. Из зоба съеденные комочки опускаются в желудок многокамерный. Кабинеты отдельно растворяют крошечные умы и проталкивают клетчатку тел в кишечник – паутинный обитель, там происходит всасывание влаги в школьную систему, вернее высасывание крови Бадэдой. В конце учебного дня ученики переваренной массой покидают зданьице через рот.
Общежитие – логово Кумы! Одно из самых страшных мест города. Дети боятся его; не зря. Как вэртская школа, оно живёт, вдобавок смердит пуще всякого очевидца. Выбитыми окнами следит за прохожими и бросается осколками шифера, при попадании хохочет. Облупленные, грязные, кирпичные стены внешность имеют отвратительного макияжа. Перед входной облёванной дверцей на железном козырьке обычно лежат мёртвые подростки. Если зайти внутрь здания, вонь стен веет нищетой душ и страданиями. Поселенцы здесь закупорили пещеры, выдолбленные ими самими. Узкие, заплесневелые коридоры не безопасны: в любой момент они способны сжаться, затем, конечно, вернутся в исходное положение, но кто-то жутко лишится жизни, превратится в кровавую лепёшку вертикальную. А намного страшнее то, душа раздавленных останется в стенах общежития навсегда. Несчастные умудряются топиться в общем унитазе; на кухне целыми сутками варится невзрачный клейстер из муки и мук. Пресный кисель привычно совсем пить, но, как в первый раз, невыносимо. Каждый приём сей пищи двигает людей либо к унитазу, либо к окну последнего этажа… Чтобы выпрыгнуть и разбить в щепки свои кости о козырёк над входом в кошмар.
У сего здания ужасного претерпел критические метаморфозы физического характера. Мерзкий персонаж моего школьного бытия из моего класса, антикумир раба Спящего, неуместный шутник
