массе. И что странно: ложка казалась ледяной на ощуп.
Тавров поставил кружку на стол и закрыл глаза, устало потирая веки подушечками пальцев. А когда он снова посмотрел на кружку, то увидел поднимающуюся над ней струйку пара. Тавров осторожно взялся за ложку: ложка оказалась очень горячей и легко поддалась. Обычная ложка в обычной кружке с обычным горячим кофе.
Любой человек на месте Таврова подумал бы, что у него начались галлюцинации, но Тавров знал, что это не так. Он взял телефон и позвонил Леноре.
– Извини, но я не смогу приехать к тебе сегодня, – бесцветным голосом сообщил он. – Скажи, Ленора, как мне срочно связаться с Ефросиньей?
Ленора сбросила Таврову эсэмэской телефон Ефросиньи. Он немедленно набрал номер, и Ефросинья ответила уже после второго гудка: словно ждала.
– Приезжай, Валера, – коротко уронила она в трубку, прерывая сбивчивую речь Таврова.
Тавров испытал некоторое облегчение: значит, Ефросинья знает, что происходит. Уже лучше! Он хотел вызвать такси по телефону, но потом решил на метро доехать до «Юго-Западной»: так удастся избежать многочисленные пробки. А там уж он легко найдет бомбилу, который довезет его до монастыря, находящегося километрах в пятидесяти от Москвы по Киевскому шоссе.
Расчет Таврова оказался верен. Выйдя на «Юго-Западной» из вестибюля метро, он уже через десять минут нашел владевшего видавшей виды «пятеркой» азербайджанца, согласившегося за пятьсот рублей отвезти его к монастырю.
Едва выехав на Ленинский проспект, они немедленно воткнулись в пробку. Плотный поток машин вяло переполз через МКАД и так же лениво двигался вплоть до поворота на поселок Московский. А там дело пошло уже гораздо веселее: они быстро проскочили Валуево, и минут пятнадцать спустя машина остановилась возле монастырских ворот. Тавров расплатился с водителем, тот поспешно развернулся и помчался в сторону Киевского шоссе с намерением попытаться подхватить пассажиров во Внукове.
Монастырь со всех сторон был окружен высокими елями: чисто глухомань – не скажешь, что меньше часа езды до Москвы. Узкая дорога сквозь ельник к монастырю не освещалась, и в темное время суток заблудиться было немудрено. Однако сейчас, зимой, снег высветлял ночной пейзаж, отражая пробивающийся сквозь дымку облачности слабый свет луны. Высокие монастырские стены смутно белели в призрачном сумраке, в узких бойницах не было ни огонька, лишь над воротами висел древний фонарь с тускло желтеющей внутри лампочкой. Рассеять мрак под фонарем лампочка явно не была способна и лишь обозначала место входа.
Тавров подошел к воротам и постучал по обитым железом толстым доскам специально предназначенным для этого дела массивным кольцом. Он ожидал, что откроется забранное частой решеткой оконце в воротах, но оказалось, что технический прогресс добрался и до древних монастырских стен: предупрежденная Ефросиньей монастырская охрана разглядела Таврова в видеокамеру, раздался звук сработавшего электронного замка, врезанного в воротную калитку. Тавров толкнул
