про Аленький цветочек – с толкиеновско-голливудским варевом! Как прекрасна царевна-лягушка! Как прекрасны 33 богатыря и, даже, Змей-Горыныч… Ну, ладно, это моя лирика! Моя магия, мое волшебство!.. Шизофреник в бреде Апулея «Золотой осел», делириозные черти в мистериях Гоголя, Гаршина и Чурлениса – это для меня тоже Магия чистейшей Красоты… Вы меня понимаете, мои феи?
– Конечно, понимаем, Штрек-гоблин! – Засмеялись Вика и Анжела. И, целуя его, обвили его тело своими гибкими прекрасными телами. – Вот жалко только персиянку, которую Степка Разин выбросил за борт своей ладьи!..
Глава 17. Магия цифр. Магическое мышление. Магия половых органов. Магия полового сношения. Продолжение 2
Idioma universal: диктат мысли и диктат секса.
«Необходима известная доля магнетизма. Им не обладал ни один из банкиров… уж конечно, ни один юрист или представитель духовенства, а всякому военному, который пустился бы в реформы, было обеспечено презрение общества до тех пор, пока его реформы не претворятся в жизнь, то есть фактически до самой смерти…»
– Что ты понимаешь под магнетизмом, Майкл? Лучи заходящего или восходящего солнца?
– По возможности и то и другое…
– Верно одно – умный человек для вас слишком большая роскошь… Слишком тяжко пришлось публике от умных людей… ум не так уж ценят… Нам все еще мила мысль о говядине… Народ, который оторвался от корня и плывет по течению, сам не зная, куда, ищет в своих вождях грубости, говядины, грога или хотя бы портвейна. В этом есть что-то умилительное…
«Публика – это безвольный и беспомощный потребитель того, чем её снабжают…»
«Мы постоянно находимся, даже во сне, под диктатом мысли. Только в агонии, в экстазе и оргазме этот диктат игнорируется…»
– …Кирилл! Давно хочу тебя спросить, ибо сама не нахожу ответа: как ты объясняешь такое различие в твоем оволосении? – спросила Вика.
Она сидела на груди Кирилла, спиной к нему, играясь его густой «щетиной» на груди, животе, и ниже. Ноги ее были широко раздвинуты, как требовали мощная грудная клетка и широкие тяжелые плечи Кирилла. Почти как горизонтальный шпагат, Наклоняясь к Кириллу, Вика, касаясь его груди своими упругими грудями, поднимала попку и выгибала спину, как мартовская кошка. Только, очень большая, кошка! Кирилл мог не только созерцать ее «пещерки», но и погружать в них свои пальцы, а, то, и свой язык. Он с наслаждением, которое понятно только мужчинам, вдыхал аромат своей Вики.
В это же самое время, Анжела, тоже сидела на Кирилле и к нему спиной.
