Митяя. Ему показалось, что прошла целая вечность. Ещё немного и его усилия окажутся тщетны…
Но нет. Вот оно. Сорок, двадцать, десять, пять метров. Теперь только Митька разжал свои руки. Дубина рухнул на землю. Митя тоже упал, но его тянул парашют. Надо было держать стропы, а одеревеневшие пальцы не слушались…..
Со всех сторон к ним бежали товарищи. Серёга осматривал Сашку. Денисыч рванул к Митяю.
– Ну, силён, казачок, силён! Такого богатыря удержать! Молодец парень….
Митька обессиленный лежал на земле и выл. Знал он, сколько ребят погибало не в бою, не на задании, а вот так, во время прыжка…. Костьми в землю входили, спины ломали. Знал, но не был готов…
– Ничего, Дмитрий, ничего. Вставай. Пошли. Нам ещё за друга твоего, за Стёпку, отомстить нужно…
***
Солнце, целый день лишь изредка выглядывавшее из-за туч, наконец-то полностью показалось, окрасив горизонт красным. Где-то в зарослях дубняка тревожно заукала глазастая. Далёкие раскаты орудий не умолкали уже несколько часов к ряду.
Он удобно расположился верхом на турнике на опушке леса и стал перечитывать своё творение.
«Здравствуй дорогая мама. Пишет тебе с фронта твой сын. Как ты живёшь? Здорова ли? Я служу хорошо. Наши войска продвигаются вглубь Европы и уже заняли Молдавию, разбили румын, теперь в Венгрии. Вчера мы с товарищами вернулись с задания. Взяли языка и добыли ценные для нашей армии сведения. Не переживай за меня, я не ранен и не болен. Как там мои дорогие сёстры? Передавай им огромный привет. Передавай так же привет всем родным и знакомым, каких знаю. Кланяюсь. Целую. Твой Митя».
Сегодня у Митрия был День рождения. Так совпало, что он родился в день, когда все советские люди праздновали очередную годовщину революции. По этому поводу, вечером в роте намечалось небольшое застолье, а сейчас он решил отписать домой.
Митька свернул маленький треугольничек – всего несколько слов, но как же он нужен тем, кто его любит и помнит. Ныло сердце от воспоминаний о детстве, о мирной жизни. Он представил, как всем селом деревенские будут перечитывать это письмо, и как мамочка будет плакать.
– Ну что, Мить? Говорят ты у нас именинник? – окликнул парня Денисыч. – Дай угадаю…. двадцать?
– Нееет, Семён Петрович, девятнадцать – засмущался Митяй.
– Нууу… Да ты большой совсем. Мужик! – улыбнулся мужчина.
Митька покраснел, а старшина, похлопав юнца по плечу, произнёс:
– Всё, пойдём. Ребята уже заждались.
Двинулись служивые к старенькой сторожке на опушке леса.
Застолье было скромным – на длинном столе чёрный хлеб, консервы, да спирт.
Первым железную кружку поднял лейтенант Гребенюк.
– Сегодня, товарищи бойцы, мы имеем с вами двойной праздник – сообщил он официально, поправляя свою гимнастёрку – Во-первых, двадцать седьмая годовщина октябрьской революции….
– Урааа! – закричали бойцы.
