не поворачивался язык из-за выражения звериной жестокости на лице. Он улыбнулся, и в этой улыбке обнажились мелкие белые зубы, которым могли бы позавидовать очень многие крысы. – Сейчас ты его получишь.
Валентина толкнули к огромному деревянному столу. В мгновение ока его разложили на столе в позе распятого Христа: два преторианца держали прижатые друг к другу ноги, один прижимал к столу голову, ещё двое держали раскинутые в стороны руки. Палач, разорвав одежду, оголил Валентину грудь и дважды приложил к ней раскалённый докрасна металлический прут. Два сразу же появившихся багровых рубца образовали крест. Из-за ямки на груди линии рубцов не получились целостными и палач, снова нагрев прут на жаровне, исправил допущенный брак. Его лицо при этом выражало высшей степени наслаждение от выполняемой работы.
Палач видимо принадлежал к очень медленно соображающим людям, так как с удовлетворением разглядывая крест из рубцов на груди Валентина, не обратил поначалу внимания на поведение преторианцев. Оставив Валентина те, со страхом глядя на него, пятились к входной двери. Потом и до палача дошло, что Валентин во время пытки не издал ни звука и даже не пошевелился, хотя ему должно было бы быть нестерпимо больно. Но не страх, а недоумение выразило его лицо, и он шагнул к столу, чтобы продолжить пытку.
Валентин приподнялся, сел на столе, и посмотрел на палача пронзительным взглядом. Через несколько секунд лицо палача потеряло какое-либо выражение и стало похоже на застывшее лицо куклы. Палач замер на том месте, где стоял, и неподвижностью напоминал статую. Преторианцы в страхе жались к стенам, а один рухнул на колени и стал громко умолять Валентина не околдовывать его. Но тот даже не обращал ни на кого внимания, так как был сосредоточен на непонятном для него самого явлении: багровые рубцы на груди затянулись и стали похожи на шрамы от давным-давно полученных ожоговых травм. Но не это удивило Валентина и добавило страха преторианцам – от рубцов стало идти свечение цвета молнии, и свечение это усиливалось.
Не услышав криков пытаемого, в камеру вошёл узнать, в чём дело, командир преторианцев. Валентин посмотрел на него своим пронзительным взглядом, но наверное преторианец был одним из тех немногих людей, которые не поддаются гипнотическому внушению, и этот взгляд не произвёл на него нужного действия. Преторианец выхватил из ножен меч и бросился на Валентина. Свечение рубцов на груди Валентина мгновенно усилилось настолько, что, превратившись в две перпендикулярно пересекающиеся чрезвычайно тонкие плоскости, прошло сквозь командира преторианцев и, достигнув стены камеры, так же мгновенно исчезло, оставив на стене изображение правильного креста.
Тело командира преторианцев начало медленно разъезжаться на четыре части. Преторианцы, которые жались к стене, завопили от ужаса, и, когда одна из верхних частей тела с половинкой головы рухнула к их ногам, бросились вон из камеры.
Видимо, предусмотренное высшими силами на тот момент количество
