заслужить прощение.
– Это ты прости меня, мой друг, – Кратоний отнял руки от лица, но из его глаз продолжали литься по щекам слёзы. – Пойдём со мной, и ты поймёшь всё безо всяких слов.
Хмель от выпитых многочисленных кубков вина исчез, но Пронтоний от такой смены эмоционального настроя их ужина, долго не мог попасть ногами в свои солеас.
Они шли довольно долго, и Пронтоний понял, что они миновали практически весь дом. Наконец Кратоний, осторожно открыв дверь ничем не примечательной комнаты, жестом пригласил Пронтония войти в неё.
От увиденного Пронтоний испытал чувство, сопоставимое разве что с сильным ударом по голове.
У окна стояло некое подобие трона, сидением которого была огромная подушка. На этом подобии трона сидел мальчик лет одиннадцати-двенадцати весь обложенный более маленькими подушками. В глаза сразу бросалось, то, что его позвоночник неестественно искривлён. Из спинки «трона», перпендикулярно ей, торчали две деревянные рейки, перевязанные скрученной в жгут мягкой тканью. Между рейками находилась голова мальчика, а подбородок покоился на этой перевязи.
Увидев Кратония, мальчик жалобно сказал:
– Больно, папа! – и из его глаз по щекам медленно потекли две слезы.
Рабыня, очевидно присматривающая за мальчиком, жестом дала им знак выйти из помещения.
Пронтоний почувствовал, как что-то сдавившее ему горло лишило его возможности управлять своим голосом. Только когда они вошли обратно в триклиний, способность говорить отчасти вернулась к нему, и он непохожим на свой голосом спросил:
– Неужели это Геримон, которого ты гордый наследником вздымал к небесам18? Тот Геримон, которого я держал на руках, когда ему исполнился один год? И что с ним случилось?
– Да – это Геримон. В таком состоянии мальчик находится уже без малого два года. Он не может ни ходить, ни стоять. Голова его не держится и клонится книзу самым неестественным образом, – Кратоний снова зарыдал. – Скажи, Пронтоний, как мне жить с этим? О, боги, как это страшно! Временами мне кажется, что я оказал бы ему милосердие, убив его. Это страшно!.. Так страшно!..
Только для того, чтобы предотвратить явно надвигающуюся истерику Пронтоний задал вопрос, ответом на который было состояние мальчика.
– А что говорят лекари?
– Знаешь, я всё больше убеждаюсь в том, что все лекари просто шарлатаны, – немного успокаиваясь от охватившей его злости, ответил Кратоний. – Геримона осматривали все лучшие лекари, которые известны в империи. Не помог никто… Не смогли помочь…
– А знаком ли ты с моим младшим братом, Кратоний?
От резкой смены темы разговора Кратоний опешил и смог лишь удивлённо посмотреть на Пронтония.
Отвечая на немой вопрос, Пронтоний сказал:
– Дай
Когда мужчина-римлянин первый раз видел своего ребёнка, в знак признания его своим наследником он должен был взять ребёнка в руки и поднять вверх.
