полагают, что социальная жизнь подобна театральному действу со всеми его атрибутами типа сценариев, масок, декораций» [9, с. 224].
При внимательном рассмотрении жизнь нередко представляет собой маскарад. «Нерасположенность к контакту приводит к тому, что люди надевают маски. Таковы маска безучастия, маска вежливости, маска любезности. Встретить эти маски можно ежедневно, например, в городском транспорте. Маску послушания подчас видит педагог на лицах иных учеников. Маску робости надевает подчиненный перед дверью кабинета вспыльчивого начальника. Маска угодливости появляется на лице просителя, стучащегося в эту дверь» [10, с. 100].
Поистине, у каждого лица сто масок.
Глядя на жизнь с позиции «на пригорке», люди замечают удивительные вещи: «Именно драматические персонажи, а не актеры продолжают существовать. Маски, которые носят (люди), сцена, на которой они располагаются, роли, которые они играют, и, что наиболее важно, спектакль, который они ставят, – все это остается и составляет не фасад, но сущность вещей и, не в последнюю очередь – человеческой самости» [11, с. 59].
«И если уж мир – театр, а мы все – актеры в нем, то лучшее – это понять свою роль и проникнуться догадкой о режиссерском замысле» [12, с. 131].
«Конечно, спору нет, прочувствовать все сюжеты и подготовиться ко всем мизансценам – это невозможно даже для владеющего таинством телепатии. Но подготовиться к главной, решающей мизансцене женского доказательства – дело принципиальное. В этом должен помочь принцип неожиданного залога. Суть его в том, что в качестве сюжета решающей мизансцены срабатывает чаще всего самая неожиданная вещь: какая-то невинная реплика в начале разговора, развитие темы которой в конце приводит к весьма и весьма неприятным последствиям» [12, с. 146].
«В остальном же в этом театре на двоих, а можно сказать, что в этом балагане страстей, все роли просты, естественны и осуждению подлежать не должны» [12, с. 225].
«Мы сами – сценаристы и режиссеры своей жизни! Мы сами – актеры в собственном „жизненном театре“. Мы ставим спектакли и проигрываем их, приглашаем близких в „актерскую труппу“, а наших друзей и знакомых – в „зрительский зал“. Конечно, мы все – разные „режиссеры“ собственных жизненных „спектаклей“. Одни активно переделывают жизнь „под себя“. Можно сказать, что они строят собственные „жизненные“ декорации на своей „сцене“. Другие приходят на „сцену“, на которой уже кем-то выстроены „жизненные декорации“, и придумывают свой „жизненный спектакль“ в существующих „декорациях“, стараясь приспособиться к ним. А третьи играют в „чужом спектакле“, на „подыгрыше“. Четвертые задействованы только в эпизодах…» [13, с. 198].
«Каждый из нас вовлечен в колоссальное театральное действие, именуемое жизнью. У каждого из нас в этом драматическом действии свои сценарии и роли, которые мы заучиваем, репетируем и исполняем» [14, с. 389].
Человек –
