ИТК по режиму. Пылиться бы тому рапорту на столе кума целый месяц в ожидании резолюции. Но Барбер, за время отсидки успевший завести немало полезных знакомств, подмазал кого-то из мелких чинов лагерной администрации, кум вызвал зэка для короткой беседы и резолюция «разрешить встречу с адвокатом» появилась на рапорте уже на третий день.
В письме Барбер просил адвокатскую контору позаботиться о юридическом оформлении передачи имущества, при этом вопрос оплаты гонорара юриста, дорожных и прочих расходов возьмет на себя та самая племянница Наташа. Вскоре на зону пришел ответ, отпечатанный на бланке адвокатской конторы и для убедительности сдобренной круглой колотушкой: господин Левин встретился с Людмилой Сергеевной Перовой, племянницей Барбера, получив задаток, составил и подписал договор на ведение данного гражданского дела. И уже приступил к юридическому оформлению сделки, для чего в ближайшее время прибудет в ИТК вместе со своим помощником Клинцевичем.
Вся эта мышиная возня с племянницей, едва помнившей дядю, яблоневым садом и рубленым домом под Егорьевском, была затеяна лишь потому, что другого пути подобраться к Барберу, войти с ним в контакт, просто не существовало. При условии примерного поведения зека свидание с самыми близкими родственниками, матерью или женой, разрешалось дважды в год. Но Барбер не был женат, и не мог вспомнить даже по бухому делу, была ли у него когда-то мать. Но пресловутая племянница, девушка семнадцати лет, попавшая в интересное положение и выскочившая замуж год назад, этот домик под Егорьевском с огородом, заросшим сорняками, и завалившимся забором, действительно существовали. И оперативники исправительно-трудовой колонии наверняка отбили в Подмосковье соответствующий запрос. А заодно уж и племянницей поинтересовались. Все выходило по закону. Человеку, находящемуся в заключении, не запрещено решать свои имущественные проблемы, вопросы покупки или отчуждения недвижимости, привлекая для этого адвоката по гражданским делам.
Находись зона где-нибудь в средней полосе России, под Владимиром или Рязанью, вытащить Барбера было гораздо проще. Но его заткнули в такую глухомань, где появление любого нового человека становится первостатейным событием. О том, чтобы нагрянуть в лагерный поселок под видом туристов, путешествующих по Бурятии, землемеров или геологов из Иркутска, и речи быть не могло. Это дело дохлое. Разведка режимной службы работает по-военному, быстро и четко, ее осведомители не даром едят свой хлеб. О появлении подозрительных чужаков первым узнает лагерный кум.
И как только Мальгин и Левин попытаются войти в контакт с вольнонаемными, работающими на зоне, через них сунуть маляву Барберу, их прихлопнут. Неприятности продолжатся в СИЗО, где в первую же неделю подозреваемым отобьют почки, и закончатся обвинительным приговором в зале суда. И Барбер в стороне не останется, не отвертится, во всем сознается под побоями. К его и без того долгому сроку припаяют верную пятерочку за попытку организации побега.
