рубашки, чтобы сделать поглубже вырез. Но при мысли, как мы сидим рядом, невзначай соприкасаясь коленями, я застыла на миг от ужаса и опять застегнулась.
– Сэмми! – Я повернулась к Мэдди. – Успокойся!
– Худший способ успокоить кого-то – сказать ему «успокойся».
– Слышно, как ты зубами скрипишь!
– Это я пытаюсь сосредоточиться! – объяснила я и не соврала. – Хочешь помешать мне сосредоточиться на главном?
– Вот что. – Мэдди открыла тумбочку у кровати, достала колоду карт. – Сыграем в одну игру.
Я немного расслабилась. Игра – значит победа, а побеждать – это по моей части.
– В какую?
Мэдди положила карты на пол передо мной и протянула мне бутылку джина.
– Называется «Не парься, чувак».
– Как в нее играть?
Мэдди указала на колоду.
– Тяни верхнюю карту.
– Дама червей.
– Выпей.
Я хлебнула из бутылки.
– А дальше?
– Все сначала.
– И все?
– Такие правила.
– Это не…
Мэдди замахала руками.
– Еще хоть слово об игре, и весь ее смысл пропадет.
Мэдди – единственная, кому разрешено меня перебивать. Сама не знаю почему. Мне приятно слышать ее голос, только и всего. Я прикрыла глаза, отпила еще глоток.
– А Стасия придет? – спросила я.
Мэдди, глядя в зеркало, втянула живот.
– Хорошо бы.
Стасия – Мэддина «любовь». Миниатюрная, с алыми губами, огромными глазищами и хрипотцой в голосе. Она рисует декорации ко всем школьным спектаклям, и все в нее рано или поздно влюбляются. Однажды в нее влюбился учитель, и его в итоге уволили.
Мэдди давно мечтала с ней подружиться. Кажется, это ей удалось. Потому что Мэдди – это Мэдди.
Мэдди натянула поверх спортивного бюстгальтера черную майку без рукавов. Я встала с ней рядом перед зеркалом. Я была в старой папиной рубашке, черных легинсах и кедах. Глянула в зеркало – бледные губы, толстые ляжки и зад, мешковатая рубаха скрывает талию.
– Хотелось бы мне иметь внешность, которую принято считать привлекательной.
– Принято среди кого?
– Среди… – Меня разобрал смех. Мэдди в своем репертуаре, ей подавай ссылки на первоисточники!
Мэдди вытянула карту из колоды на полу.
– Тройка бубен! Какая разница? – Она отшвырнула карту, выпила. Мы рассмеялись. Надо отдать ей должное: игра «Не парься, чувак» оправдала свое название.
– Опять же… – продолжала я, все еще раздумывая, на кого бы сослаться. Броская, нешаблонная красота Мэдди никак не подтверждала мои рассуждения. И я ответила уклончиво: – …я про среднюю внешность человека, которого бы хоть кто-то признал привлекательным. В открытую. То есть можно провести в Гановере опрос…
– Ну что, будешь весь вечер рассуждать о том, что с тобой не так, или ловить момент и радоваться
