на правду. Тосковала мать прекрасной Василисы, что нѣтъ вѣсточки о дѣтяхъ; за царевною царевичи пропали. – Вотъ пошла она однажды разгуляться, въ садъ съ боярынями. День былъ знойной; пить царица захотѣла.
Въ томъ саду, изъ пригорка, выбѣгала струею ключевая вода, а надъ ней былъ колодезь бѣломраморный.
Зачерпнувъ золотымъ ковшомъ воды чистой какъ слезинка, царица пить поспѣшила, и вдругъ проглотила съ водою горошинку.
Разбухла горошинка, и царицѣ тяжелешенько; горошинка ростетъ да ростетъ, а царицу все тягчитъ да гнететъ. Прошло нѣсколько времени, родила она сына; дали ему имя Иванъ Горохъ, и ростетъ онъ не по годамъ, а по часамъ, гладенькой, кругленькой; глядитъ, усмѣхается; прыгаетъ, выскочитъ, да въ пескѣ онъ катается, и все прибываетъ въ немъ силы, такъ что лѣтъ въ десять сталъ могучъ богатырь. – Началъ онъ спрашивать царя и царицу, много ли было у него братьевъ и сестеръ, и узналъ, какъ случилось, что сестру вихрь унесъ, невѣдомо куда. – Два брата отпросились отыскивать сестру, и безъ вѣсти пропали.
Батюшка! матушка! просился Иванъ Горохъ, и меня отпустите, братьевъ и сестру отыскать благословите. – Что ты, дитя мое? въ одинъ голосъ сказали царь и царица, ты еще зеленехонекъ, молодехонекъ; братья твои пошли да пропали; и ты, какъ пойдешь, пропадешь. – «Авось не пропаду! сказалъ Иванъ Горохъ, а братьевъ и сестры доискаться хочу.» Уговаривали и упрашивали сына милаго царь съ царицею но онъ просится, всплачетъ, взмолится; въ путь дорогу снарядили, со слезами отпустили. Вотъ Иванъ Горохъ на волѣ, выкатился въ чистое поле; ѣдетъ онъ день, идетъ другой, къ ночи въ лѣсъ темный въѣзжаетъ. Въ лѣсу томъ избушка на курьихъ ножкахъ отъ вѣтра шатается, сама перевертывается. – По старому присловью, по мамкину сказанью: «Избушка, избушка, молвилъ Иванъ, подувъ на нее, стань къ лѣсу задомъ, ко мнѣ передомъ!» – И вотъ повернулась къ Ивану избушка, глядитъ изъ окошка сѣдая старушка и молвитъ: кого Богъ несетъ? Иванъ поклонился, спросить торопился: «Не видала ли бабушка вихря залетнаго? въ какую онъ сторону уноситъ красныхъ дѣвицъ?»
– Охъ, охъ молодецъ! отвѣчала старуха покашливая, на Ивана посматривая; меня тоже напугалъ этотъ вихорь, такъ что сто двадцать лѣтъ я въ избушкѣ сижу, никуда не выхожу: неравно налетитъ, да умчитъ; вѣдь это не вихорь, а Змѣй-Лютый! – «Какъ бы дойти къ нему?» спросилъ Иванъ. – Что ты, мой свѣтъ, Змѣй проглотитъ тебя! – «Авось не проглотитъ!» – Смотри, богатырь, головы не спасти; а если вернешься, дай слово изъ змѣиныхъ палатъ воды принести, которою всплеснешься-помолодѣешъ, примолвила она, черезъ силу шевеля зубами. – «Добуду, принесу, бабушка, слово даю.» – Вѣрю на совѣсть твою, Иди же ты прямо, куда солнце катится; черезѣ годъ дойдешь до Лисьей горы; тамъ спроси, гдѣ дорога въ Змѣиное царство. – «Спасибо, бабушка.» – Не на чѣмъ, батюшка. – Вотъ Иванъ Горохъ пошелъ въ сторону, куда солнце катится. Скоро сказка сказывается, не скоро дѣло дѣлается. Прошелъ онъ три государства, дошелъ и до Змѣинаго царства. Передъ городскими воротами увидѣлъ онъ нищаго, хромаго, слѣпаго
