того, было бы лучше, если б ты…
– Но ты обязана находить время для истинно важных вещей, дочка. Если в жизни нет любви, все остальное не имеет никакого смысла.
Напрашивалось сразу несколько возражений, однако Рейчел предпочла молчание. Отец всегда любил изображать наставника.
– Папа, ты же хотел меня видеть не просто так? Сказал, что есть важное дело.
– Действительно есть, – подтвердил сенатор, внимательно разглядывая дочь.
Рейчел тут же ощутила, как под взглядом отца стремительно тает, исчезая, воздвигнутая ее собственной волей защитная стена. Она ненавидела силу, которой обладал этот человек. Глаза сенатора поистине были его оружием. Очевидно, именно они и помогли ему попасть в Белый дом. Они могли, словно по команде, наполниться слезами, а уже в следующий момент проясниться, словно распахнув окно богатой и щедрой души и моментально вызвав доверие окружающих. «Все дело в доверии!» – не случайно отец так любил повторять эту фразу.
Доверие собственной дочери сенатор потерял давно, однако сейчас стремительно завоевывал доверие страны.
– У меня к тебе предложение, – не стал он лукавить.
– Подожди, попробую отгадать, – остановила его дочь. – Какой-нибудь достойный и известный разведенный мужчина ищет молодую жену?
– Не льсти себе, малышка. Ты уже не так молода.
Рейчел моментально испытала ощущение собственной ничтожности, которое так часто возникало при беседах с отцом.
– Вовсе не имею намерения бросать тебе спасательный круг, – продолжал Секстон.
– Но я даже и не подозревала, что тону.
– Ты – нет. А вот президент тонет. Так что, пока не поздно, лучше покинуть корабль.
– Разве мы не обсуждали раньше этот вопрос?
– Подумай о будущем, Рейчел. Ты можешь работать со мной и на меня.
– Хочется верить, что ты все-таки пригласил меня сюда не ради этого.
Тонкое покрывало спокойствия моментально слетело с сенатора.
– Неужели ты не понимаешь, девочка, что твое сотрудничество с ним очень плохо отражается на моем имидже? И на моей избирательной кампании!
Рейчел вздохнула:
– Папа, я вовсе не работаю на президента. Больше того, я с ним даже не вижусь. Я всего лишь работаю на «Фэрфакс», ради всего святого!
– Но политика – это восприятие, дочка. Дело в том, что другим кажется, будто ты работаешь именно на президента.
Рейчел перевела дух, пытаясь оставаться невозмутимой.
– Мне стоило слишком больших усилий получить эту работу, отец, – решительно заявила она, – и я не собираюсь уходить.
Сенатор прищурился:
– Знаешь ли, иногда твой эгоизм действительно…
– Сенатор Секстон! – Возле стола совершенно неожиданно вырос журналист.
Поведение Секстона моментально изменилось. Рейчел тихо застонала и взяла из корзинки на столе круассан.
– Ральф
