ультразвуковой душ.
– Да я ведь не спорю с тобой. Еще неделю назад мне приходилось убеждать тебя, что она – воплощение совершенства. Видел по оперативной трансляции, как она выкручивает тебе уши. Решительная девушка.
Василий круто развернулся и вышел из каюты. Павел посмотрел ему вслед с доброй улыбкой – работу свою молодой агент делал очень хорошо, порой даже слишком, с душой – и ласково прошептал:
– Извращенец…
Последняя апелляция
Падали, падали, падали листья в тюремный двор. Крупноячеистая сетка под высоким напряжением им не помеха. Так же, как и солнечным лучам – теплым, но не жгучим, мягким, осенним…
Мохнатый спал на откидной лавке возле стены, подставив лицо свету. Время от времени какой-нибудь лист опускался к нему на лицо, и тогда он скидывал его, или чихал, или снимал лапой. Нет, рукой, конечно… Но не поворачивается язык назвать такую шерстистую конечность рукой!
А крибер сидел на корточках на бетонном полу и раскачивался из стороны в сторону. Такая у криберов манера отдыхать. Я не устал и в отдыхе не нуждался – человеку трудно устать после двухмесячного пребывания в почти комфортабельной тюрьме, где не практикуются каторжные работы. Разве что морально. Но от моральной усталости спать не хотелось.
Задувающий в обнесенный бетонной стеной дворик ветер пах сырой землей и немного – хвоей. На вышках стояли, не шевелясь, совсем как столбы, пятиметровые молодые лендары. Благословенные и ненавистные лендары. Словом, все, как всегда: лес, ветер, охранники на вышках. Сибирь.
Правда, после войны Сибирь сильно изменилась. Взять те же деревья – сгоряча, да и для того, чтобы лес быстрее рос, огромные площади засеяли лиственными породами. Да и теплее здесь теперь. Но все же дух чувствовался. И еще эта лагерная охрана – пятиметровые, с зеленой кожей древовидные инопланетяне.
Мохнатый, когда только попал в камеру, все расспрашивал о Земле. Он здесь в первый раз. Я ему рассказал о легендарной истории Сибири и ее вкладе в каторжное дело, об обустройстве нашей планеты после войны. Тогда Мохнатый сильно заинтересовался – не с лендарами ли мы воевали. Нет, не с лендарами, конечно. Куда нам с ними воевать? Да и разозлить их трудно – гуманисты, как прежде выражались, когда гуманнее людей никого не знали. Хотя где уж людям до лендаров по так называемой «гуманности»? А если лендаров хорошенько раззадорить – точнее, поставить в соответствующие условия – они просто прополют планету, да засеют заново. Но у нас «прополки» делать не стали. Видно, некоторые особи рода человеческого им весьма понравились. И из-за нескольких праведников и остальные спаслись. Подонки вроде меня.
Воевали мы между собой, конечно. Ограниченный обмен ядерными ударами, потом полноценный обмен ядерными ударами – чтобы никому мало не показалось. И половина населения планеты под руинами. И еще половина гибнет от болезней, голода и холода. Три года ядерной зимы. А потом корабль лендаров появляется на орбите, и инопланетяне делают щедрое предложение помощи.
Нет,
