терпеливо ждали конца. Когда, наконец, все было установлено на чистой скатерти, Татищев любезно пригласил Кольцова и Стражинского завтракать.
– К вечеру кончите обход Герасимова утеса? – спросил Кольцов.
– Я думаю, – отвечал Стражинский. – Только выемка немножко будет больше, чем получилась по горизонталям. Шельма Лука наврал, верно, в профилях.
– Какая досада, что нельзя завернуться радиусом в сто пятьдесят сажен вместо двухсот; вся бы почти выемка исчезла, – заметил Кольцов.
– Да, тогда почти вся исчезла бы, – согласился Стражинский.
– Ведь это двенадцать тысяч кубов скалы по одиннадцати рублей – сто тридцать две тысячи рублей. Какая это рутина – радиус! При соответственном уклоне ведь не прибавляется сопротивления от более крутого радиуса.
– За границей на главных путях давно введен радиус даже в сто сажен, только там вагоны на тележках, – вставил Стражинский.
– А что мешает у нас их устраивать? – ответил Кольцов. – Ведь вы понимаете, какую экономию дал бы такой радиус в нашей горной местности?
– Громадную.
– На всю линию несколько миллионов, – ответил Кольцов.
Наступило молчание.
– Черт возьми, – заговорил Кольцов, – давайте, знаете, сделаем обход Герасимова на радиус двести и сто пятьдесят, – чем черт не шутит, может быть и разрешат? А?
Татищев и Стражинский успели уже переглянуться, и последний тихо пробурчал:
– Поехал.
– Никогда не кончим, – проговорил Татищев, заливаясь смехом и опрокидываясь на снег.
Кольцов сконфузился и покраснел.
– Странный вы человек, Павел Михайлович, ведь интересно же сделать так дело, чтоб не стыдно было на него посмотреть. Ведь обидно же даром бросать сотни тысяч. Вы представьте себе, куда мы с вами денемся, когда дорога будет выстроена, и кому-либудь из комиссии придет мысль в голову об радиусе сто пятьдесят? Ведь тогда это будет, как на ладони.
– Да я ничего не возражаю против этого, – отвечал Павел Михайлович, – я вполне всему сочувствую, но где же время, ведь вы хотите поспеть к торгам?
– И поспею, – ответил Кольцов. – Тут ведь на день всего работы.
– Здесь на день, там на день, где ж этих дней набрать? – раздраженно ответил Татищев.
– Ну я сам это сделаю, – огорченно сказал Кольцов.
– Да я не к тому, – начал было Татищев, но Стражинский перебил его:
– Положим, мы как-нибудь успеем. Но только, по правде сказать, мало веры, чтоб из всего этого вышел толк. Ведь это значит переменить технические условия, когда они утверждены начальником работ Временного управления, министром. Пропасть работы всем, начиная от нас.
– Но ведь это все пустяки, тут о сотнях тысяч идет речь.
– Ну да, но когда их никто признавать не хочет.
– Но они существуют. Что нам за дело до других, лишь бы мы исполняли то, что должны.
– Ну
