Желудок вновь напомнил об этом. Попробовал принюхаться и вообще ни чего, пропали запахи совсем. Кислород был не нужен, по крайней мере, в бешеных количествах потребностей живого организма. Обоняние притупилось на прочь. Утром, укрывшись под густой хвоей, он планировал отправиться ближе к городу. Но теперь голод диктовал свои условия. Окончательно выбравшись из под дерева, Олег скинул с себя неприятно докучающую одежду. Подойдя к воде, утолил жажду, присев напился не обращая на поднятую ногами муть в воде. Затем попытавшись рассмотреть свое изображение, не нашел в нем каких либо сильных изменений. Когти на длинных, тощих пальцах рук казалось стали менее заметны. Слегка поплескав на голое тело воду, вышел на берег. И не обращая внимания на налипший до колен вязкий ил, пару прилипших пиявок, направился в сторону деревни, постепенно переходя на уверенный шаг. Голод гнал обратно, к месту первой кормежки, именно там он ощутил вкус крови, утолив ею жажду. Сознание человека затуманилось в нем. Из воды на него посмотрел облысевший, без ресниц и бровей бледный упырь. Белки глаз покраснели, кожа натянула череп, широкая челюсть с тонким широким ртом и едва прикрываемыми клыками, уши заострились к верху. Отражения нельзя было принять за вполне похожее человеческое лицо. Разум угнетаемый, просыпающимся новым звериным рассудком, принимал происходящее как должное.
Олег, прибавил в росте и существенно похудел. Живой человек с такой тощей комплекцией, сошел бы за больного дистрофией. Но кости Олега облепленные дубовой кожей, скреплялись прочными хоть и тонкими сухожилиями и мышцами. Перестроенный организм, постепенно начинал есть самого себя, избыточная пища в первые дни ему была жизненно необходима. Долговязая, худая фигура с длинными конечностями отправилась в сторону деревни «Лесная». Олег, двигался интуиитивно, угадывая утреннее направление. Ушел он достаточно далеко. Голод гнал быстрее вперед, но разум сдерживал до наступления ночи. В итоге замедлив шаг, Олег стал не спеша двигаться в сторону деревни, притупляя животное нетерпение попытками вспомнить, что же с ним произошло. Воспоминания о прошлой жизни тяжело выкарабкивались из глубин памяти. Но чем больше старался вспомнить, что либо, тем сильнее возникала путаница между виденными им сновидениями и реальным прошлым. Всё явственнее воспоминания прошлой ночи напрочь заполняли его голову. Мысли о возвращении домой, поиске причин своего убийства стали неважны. Мысли роились все время возвращаясь к еде:
– Написал там, что-то. Кому-то не понравилось. Но зачем убивать? Лучше съесть. Съесть и все. Что тут такого? Безобидная статья-то была, редакторы пропустили, убили бы просто, а то закопали. Зарыли, бросили и не съели, а я их съем, вот найду и сожру. Сначала ноги сломаю, пусть уползают, а потом кусать начну, но вот, только поем сначала, сил наберусь. А то похудел весь…-
В сгущающейся темноте Олег неплохо видел. Стал даже местами угадывать свои следы. Не которое время утром он шел по самой кромке обрыва. Местами, где
