применять. В рекламе везде про резиновые пули говорится и шоковые гранаты. Наверное, для той «тойоты» защиту у русских купили, это они свинцовыми пулями шмаляют.
Как с холма спустился, так нужно поворачивать направо, вдоль портовых складов. Напротив такого склада я после школы снял квартирку со спальней и гостиной, когда родители в пансионат для престарелых переехали, а дом продали за долги. Место, конечно, шумное, только двойные стекла спасают. Прямо перед маншёном огромный склад, а за ним вереница кранов, и все постоянно работают. Особенно ночью – жуткий такой скрежет раздаётся, будто по бетону металлический контейнер волочат, и разные специальные гудки-команды. А с другой стороны маншёна, почти над ним проходит дорога кибертрана, и остановка всего в ста метрах западнее. Когда поезда тормозят, скрип хорошо слышен. Но я уже привык к вечному шуму. Особенно мне нравится, что квартирная плата низкая. Хотя у меня даже нормальная ванна есть. А Инет к нам через газопровод протянули, потому что точку вай-фай, которая на крыше стояла, хулиганы сломали. И ещё мне нравится, что у нас по углам камеры наблюдения не настоящие, а макеты из пластика. А то бы ещё за их ремонт пришлось доплачивать.
Наш дом все жильцы маншёном называют, потому что его на муниципальные деньги строили. А так дом как дом, таких в нашем районе целая куча.
За портовыми шумами я даже не услышал, как слева, из узкой дороги между складами выскочила целая кавалькада байков с выключенными фарами. Самый первый из них ударил «хорнет» по переднему колесу, руль вырвался у меня и рук, чуть не пропоров рукояткой тормоза живот. Меня буквально выбросило из седла! Перед глазами мелькнули чёрные фигуры на мощных байках, с блестящими в свете огней шлемами.
По-моему, я стукнулся о рекламную тумбу, потому что когда мне удалось оглядеться, она была совсем рядом. Мой верный «хорнет» лежал на боку. А вокруг нас с ним стояло несколько байков, слышался глухой рык моторов и отчаянно воняло горячим машинным маслом.
– Ксо! Живой гоблин-то! – хохотнул кто-то, наклонившись ко мне. – Ты гляди, Тони, какой тучный! О бочку башкой хряснулся, и хоть бы шею свернул.
– Я не тучный.
– Да это гайдзин, банда! Гляди, глаза как в анимэ. И наверняка синие!
– А почему тогда говорит по-английски?
Мне удалось приподняться на руках и сесть, опершись спиной о круглый бок тумбы. Кажется, все кости остались целыми, только в животе пульсировал горячий комок. Там, где в него рукоять байка врезалась.
– Гляди, с толмачом ездит! Эй, ты бака, что ли? Или правда гайдзин?
Я поправил динамик на ухе, потрогал его усик, провёл пальцами до микрофона под губой. Все уцелело, только дужка немного погнулась. Я столько раз в детстве слышал вопрос «ты дурак?», что уже его не замечаю.
– Эй, ахо! Трафик-то нулевой, ты как в Тони въехать умудрился? – Этого парня я разглядел – тощий и с крупной головой, а глаза блестят как у лангуста и такие же круглые.
