меня в своей правоте, Тарп не выдержал и громко захохотал.
– Дорогой мой друг, таких чудес в жизни не бывает! Где это видано, чтобы люди случайно натыкались на величайшие открытия, а потом теряли все вещественные доказательства? Предоставьте сочинять небылицы романистам. По части ловких проделок ваш профессор заткнет за пояс всех обезьян в зоологическом саду. Ведь это же невероятная чушь!
– А художник-американец?
– Вымышленная фигура.
– Я же сам видел его альбом!
– Это альбом Челленджера.
– Значит, вы думаете, что рисунок тоже его собственный?
– Ну конечно! А чей же еще?
– А фотографические снимки?
– На них ведь ничего не видно. Вы же сами говорите, что разглядели только какую-то птицу.
– Птеродактиля.
– Да, если верить его словам. Вы поддались внушению и поверили.
– Ну, а кости?
– Первую он извлек из рагу, вторую смастерил собственными руками. Нужны только известная смекалка да знание дела, а тогда все что угодно сфальсифицируешь – и кость, и фотографический снимок.
Мне стало как-то не по себе. Может быть, действительно, я слишком увлекся? И вдруг меня осенила счастливая мысль.
– Вы пойдете на эту лекцию? – спросил я.
Тарп Генри на минуту задумался.
– Ваш гениальный Челленджер не пользуется особой популярностью, – сказал он. – С ним многие не прочь свести счеты. Пожалуй, во всем Лондоне не найдется другого человека, который вызывал бы к себе такое неприязненное чувство. Если на лекцию прибегут студенты-медики, скандалов там не оберешься. Нет, что-то мне не хочется идти в этот сумасшедший дом.
– По крайней мере отдайте ему должное – выслушайте его.
– Да, пожалуй, справедливость этого требует. Хорошо, буду вашим компаньоном на сегодняшний вечер.
Когда мы подъехали к Зоологическому институту, я увидел, что сверх моих ожиданий народу на лекцию собирается много. Электрические кареты одна за другой подвозили к подъезду седовласых профессоров, а более скромная публика потоком вливалась в сводчатые двери, свидетельствуя о том, что в зале будут присутствовать не только ученые, но и представители широких масс. И в самом деле, стоило нам занять места, как мы сразу убедились, что галерея и задние ряды ведут себя более чем непринужденно. Там сидели, судя по всему, студенты-медики. Вероятно, все крупные больницы отрядили сюда своих практикантов. Публика была настроена добродушно, но за этим добродушием крылось озорство. То и дело раздавались обрывки популярных песенок, распеваемых хором и с большим подъемом, – весьма странная прелюдия к научной лекции! Склонность аудитории к бесцеремонным шуткам ясно давала себя чувствовать. Это сулило в дальнейшем массу развлечений для всех, кроме тех лиц, к кому эти сомнительные шутки должны были непосредственно относиться.
Например, как только
