пришла в себя, и тут до нее дошел смысл происходящего. Даркус, заметив, что новоиспеченной студентке стало нехорошо, причислил ее к разряду слабонервных. Решил, что она непременно сейчас грохнется в обморок, и потащил на балкон отдышаться. Надо же, какой заботливый. Только Лера вместо благодарности испытывала досаду. Она так самоотверженно поборола желание трусливо ретироваться из реанимации. Радовалась, что совладала с собой, смогла хладнокровно наблюдать за работой врачей. А Даркус посчитал ее впечатлительной неженкой.
– Да не боюсь я вида крови, – с досадой выпалила она.
– Не боитесь? – усмехнулся декан. – А у кого чуть обморок не случился?
– Это не из-за крови.
– Валерия, не расстраивайтесь. – Похоже, Даркус не поверил собеседнице. – Говорю же, поначалу такое со многими бывает. Потом проходит.
Декан произносил слова мягко, как будто общался с напуганным пятилетним ребенком, чем вызывал все большее раздражение Леры.
– Теперь я Айлита, это во-первых. А во-вторых, плохо мне стало по другой причине. Я пациента узнала.
– Это ваш знакомый? – догадался Даркус.
– Да.
– Жених? – Новая догадка озарила декана. – Это из-за него вы…
– Да почему жених-то? – разозлилась Лера. – Просто приятель.
Вот привязались все к ней с этим женихом. Может, она в подвенечном наряде была всего лишь потому, что примеряла обнову, купленную про запас. Ну, проходила мимо свадебного салона, увидела красивое платье да и приобрела на будущее. Глупая, конечно, версия, но все-таки правдоподобнее той, что у Леры за один день откуда-то жених нарисовался.
– Если просто приятель, почему же вы так расстроились?
Хороший вопрос. А и правда, чего Валерия распереживалась? Во-первых, Пашку же вылечили, во-вторых, не настолько он был ей близок, чтобы из-за его болезни сознание терять. Тут, скорее, роль сыграло несколько причин – сказался стресс всего сегодняшнего дня плюс фактор неожиданности.
– А что с ним случилось? – вместо того чтобы отвечать Даркусу, Лера задала свой вопрос. – Как он получил такую серьезную травму? Вы когда людей перемещаете, знаете их предысторию?
– Мы, врачи, нет. Но эмы кое-что знают. Они видят последнюю минуту-две перед тем, как человек оказывается на грани жизни и смерти.
– И что они увидели? Они делятся с медиками?
– Да, рассказывают, когда это может помочь спасению. Сообщили, что на парня покушались.
– Кто? – Сердце опять начало тревожную пляску.
– Таких подробностей я не знаю.
– А эмы знают?
– Скорее всего, тоже нет. Они видят то, что происходит в параллельных мирах, в виде ментальных образов – как взаимодействие неких полей. И расшифровка этих видений дает довольно расплывчатую картину.
– Черт! Я здесь, а там на Пашку покушались. Сейчас вы вернете его в исходную точку, и его добьют. И я даже не знаю, кто эти
