ожный, скажет, что результатом её стал развал старых, просуществовавших десятки лет, государственных структур, перекраивание границ, территориальные захваты и появление такого феномена, как «третий мир», – на самом деле суть та же – довоенный миропорядок и миропонимание исчезнут навсегда и станут впоследствии малопонятной дисциплиной для изучения историков. Люди постараются не вспоминать, забыть пережитый ужас, очевидно, поэтому и сто лет спустя о Великой этой войне знают до крайности мало, и Первой назовут её много позже, не смея вообразить, что такой ужас может повториться.
Друг с другом воевали 38 государств с населением полтора миллиарда человек. Это 87 % людей планеты. Десять миллионов погибших и двадцать миллионов искалеченных. Четыре империи – Австро-Венгерская, Оттоманская, Российская и Германская исчезли с карты мира.
Дрогнула церковь, да это бы и не беда! Дрогнула вера. Мораль из полноводной реки с цветущими берегами превратилась в слабый ручей на выжженной почве. Какая мораль, когда уничтожают ипритом?! Есть ли Бог? Вот вопрос, призраком нависший над послевоенной Европой, вопрос, недопустимый для самого существования Христианской цивилизации. И этим вопросом задаются простые смертные…
Как мог мир впасть в это безумие? И можно ли не впадать в него время от времени, будучи устроенным так, как он устроен? В свете нынешних событий в мире и в нашей стране, свидетелями которых мы являемся, эта тема представляется более чем актуальной.
Человек и война. Историческая память
Александр Горянин
Россия. Год 1913
Если верить мемуаристам, 1913 год имел какую-то особую окраску. Многие из случившихся тогда событий обрели со временем символический смысл, или им такой смысл стали постфактум приписывать. Многие задним числом нашли скрытые – зловещие или фаталистические – пророчества в написанных в тот год словах, полотнах и даже музыкальных сочинениях. Якобы что-то надвигалось, нависало, чувствительные творческие натуры ощущали близость апокалиптических событий и неизбежных революций, хотя люди попроще ничего такого не чувствовали.
Так описывают кануны всех великих событий, сложилось даже убеждение, что они «отбрасывают тень назад». На самом же деле, ни одно великое и судьбоносное событие в истории не было неизбежным – по крайней мере, по срокам. Если пророчество не сбылось, а предчувствие не оправдалось, кто их вспомнит через годы? Перечень несбывшихся предсказаний неизмеримо длиннее тех, что воплотились в жизнь.
Мы не можем посмотреть на 1913 год изнутри, глазами людей, не знавших, что будет дальше, – и тех, кто верил в пророчества, и тех, кто решительно в них не верил, и тех, кто о них даже не слышал. Вторые и третьи (вместе) всегда в подавляющем большинстве. Даже вопреки чтению газет (а журналисты и тогда были не умнее), они готовятся к будущему в рамках своих жизненных стратегий и надеются на лучшее. Верхушечные слои не составляют исключения. Ожидание войны – реальное, а не додуманное после – заставило бы всех вести себя иначе.
Это видно на примере целого ряда решений Государственной Думы: в 1913 году правительству не удалось провести через нее решение об использовании казённых(!) участков на бакинских промыслах для нужд военно-морского флота. Дума правительству отказала. Это не было случайным или единичным решением, Дума из каких-то мелочных фискальных соображений в течение шести лет не утверждала или отменяла результаты торгов по нефтеносным участкам, тянула с принятием закона о сдаче разведанных площадей в аренду, тем тормозя развитие нефтедобычи – и это на фоне топливного голода! Железные дороги и пароходства вынужденно переходили с мазута на уголь, в связи с чем транспортные артерии были забиты угольными перевозками, их полезная пропускная способность падала. (А.А. Иголкин. Отечественная нефтяная промышленность в 1917-1920 годах. – М., 1999).
Военному министерству требовалось 293. млн рублей для «пополнения запасов и материальной части» на период 1908-1915 гг. Дума не согласилась утвердить кредиты сразу в полном объеме, добившись, чтобы это происходило по частям, на каждый финансовый год, что было неудобно для военных. В июле 1912 года «Программа усиленного судостроения Балтийского флота» в целом была утверждена Думой, но с исключением кредитов на строительство портов (К.Ф. Шацилло. Последние военные программы Российской империи // Вопросы истории № 7-8, 1991). И так далее.
Если бы у думцев, достаточно погруженных в государственные интересы, была хоть малейшая внутренняя убежденность в неизбежности большой войны, они голосовали бы иначе. Но большинству из них давно прискучили подобные ожидания. Во время итало-турецкой войны 1911-12 гг, Первой Балканской войны 1912-13 гг., Второй Балканской войны 1913-го, да и перед ними, в прогнозах такого рода недостатка не было.
Каждая из малых войн начала ХХ века гипотетически могла перерасти в мировую: за малыми странами стояли коалиции больших, на кону было то же самое «турецкое наследство», которое всего год спустя стало
