от волнения. Переступив с ноги на ногу, он неуверенно шагнул ей навстречу и остановился в луче солнечного света.
– Тень? Это правда ты?
Она удивилась, услышав звук своего имени.
– Тень? Да, так меня звали, – ответила она задумчиво, – но я полагала, что это имя давно забыто единорогами.
Белый просиял и подошел поближе. Глаза его светились радостью. Он явно не научился еще тому спокойствию, что отличало единорогов от других обитателей леса.
– Так ты не узнаешь меня? Не помнишь того малыша, что ты спасла когда-то? Это я, Радужный.
Радужный… Это имя показалось ей знакомым.
– Мы виделись только пару раз, неужели ты не помнишь меня, Тень?
– Помню, – промолвила она, – но зачем ты заговорил со мной? Зачем показался?
Внимательно посмотрела ему в глаза.
– Ты не боишься меня?
Он сделался серьезнее и даже суровее и как-то со снисхождением и странной нежностью посмотрел на нее.
– Ты спасла мне жизнь, я благодарен тебе за это. Когда мы увиделись впервые, я испугался тебя, это правда. Но после того, что ты сделала для меня, так бескорыстно и так самозабвенно, я понял, что внешность – не решающая единица природы. Ты не только спасла мне жизнь, но и дала новое рождение. И сколько бы ни твердили мне после, что с тобою лучше не связываться, я больше в это не верил.
В его взгляде не было насмешки.
– Ты правда так считаешь? Иногда я сама в этом не уверена…
Как необычен был для Тени этот разговор! Как долго не слышала своего имени из чужих уст, как долго ни с кем не говорила! А Радужный… Он не только запомнил ее необычное имя, но и не побоялся выйти и заговорить с нею! Тень скользила взглядом по его белоснежной шкуре. Только теперь начала замечать его необыкновенную красоту. Тонкий белый рог его был немного короче рога Тени, хотя сам он был выше ее ростом. Спокойная, слегка волнистая грива закрывала почти всю шею, на загривке – два еле заметных рубца. Радужный проследил ее взгляд.
– Так и не исчезли, – сказал он, – и остались мне на память. Не исчезли сами и не дали забыть о тебе.
Ветерок набежал на единорогов, заставив его гриву колыхаться, а ее – извиваться черными волнами. Радужный подошел еще ближе и остановился рядом, скользя взглядом по белым цветам.
– Она была великолепна, твоя мать. Глупо это отрицать и горько осознавать, что моя мать, хоть и была старше, но не была мудрее.
– Мама была единственным существом, которое я любила, и которое любило меня…
Белый единорог поглядел на черного, глаза его при этом грустно и сочувственно блеснули. Заметив, что Тень наклонилась и отвела взгляд, Радужный снова посмотрел на могилу. Ветер откинул его гриву назад, обнажив изящный горделивый профиль и точеный лоб. Он тоже знал эту историю.
ГЛАВА 7
Лето, второе в жизни маленькой Тени,
