не похоронила Шеннон. Она просто уехала.
Ни до больниц, ни до похоронных бюро Мэлори не дозвонилась. Кое-как прикрыла сестру желто-синим шарфом, который та любила.
Радио то работает, то нет. Ведущий говорит о войне. «Если человечество объединится…» – начинает он, потом слышен лишь треск. У обочины брошена машина. Дверцы распахнуты, рукав пиджака свисает с пассажирского сиденья на асфальт. Мэлори спешно отводит взгляд, закрывает глаза, потом смотрит на дорогу.
Радио оживает. Ведущий все еще говорит о войне. Мэлори замечает, как справа что-то движется. Мэлори не смотрит, закрывает правый глаз. Впереди, прямо в центре трассы, птица то опускается на что-то, то взлетает. Вблизи становится ясно, что птица кружит над дохлым псом. Мэлори переезжает пса. Автомобиль подскакивает, она ударяется головой о крышу, чемодан гремит на заднем сиденье. Мэлори трясется. Пес казался не просто дохлым, а искореженным. Она закрывает глаза, потом снова открывает.
Птица, возможно, та же самая, каркает с неба. Мэлори проезжает Раундтри-стрит. Потом Боллем-стрит, потом Хортон-стрит. Чувствует, что почти добралась. Слева что-то проносится. Мэлори закрывает левый глаз, проезжает брошенный почтовый фургон. Письма валяются на асфальте. Птица летит слишком низко, едва не бьется о лобовое стекло. Мэлори кричит, закрывает оба глаза, потом снова открывает. И тут замечает нужный указатель.
Шиллингем.
Она поворачивает направо, притормозив, сворачивает за угол на Шиллингем-лейн. С картой сверяться нет нужды. Номер дома, 273, Мэлори помнит с самого начала поездки.
Улица пуста, если не считать пары машин, припаркованных у дома справа. Район – обычная окраина. Дома кажутся одинаковыми. Лужайки заросли. Все окна завешены. Мэлори взволнованно смотрит на дом, у которого стоят машины. Она уверена, что ищет именно его.
Закрывает глаза и жмет на тормоз.
Машина останавливается. Мэлори тяжело дышит, перед мысленным взором – дом.
Гараж справа, его бежевая дверь заперта. Крыша из коричневого рубероида, кирпичные стены облицованы белым сайдингом. Передняя дверь темно-коричневая. Окна закрыты. В доме есть чердак.
Глаза по-прежнему закрыты. Мэлори собирается с духом и берет чемодан. Дом футах в пятидесяти от места, где она остановилась. Машина даже не у обочины. Мэлори понимает это, но ей все равно. Чтобы успокоиться, она делает вдох, глубокий и медленный. Чемодан рядом, на пассажирском сиденье. Мэлори прислушивается, не разлепляя век. С улицы не доносится ни звука. Мэлори открывает водительскую дверь, выходит на улицу и тянется за вещами.
Ребенок пинается.
Мэлори охает, неловко цепляется за чемодан и открывает глаза. Глядит на живот, кладет на него руки и осторожно гладит.
– Приехали, – шепчет она.
Мэлори берет чемодан и вслепую бредет к лужайке перед домом. Едва почувствовав под ногами траву, шагает быстрее. Натыкается на куст. Запястье и бедро колют иголки. Мэлори отступает,
