зайти, за прошлую неделю расплатиться – так что-то не зашел, вообще носу не кажет.
– Видать, денег нет, – старший тавуллярий махнул рукой. – А ну-ка, ребята, выпьем!
– Вот! – одобрительно расхохотался Прохор. – Я же говорил – наш человек!
Допив кувшин, послали самого молодого – Терентия – за вином, в который раз уже. Вообще, Лешка заметил, что Терентия тут не очень-то уважают, так, терпят просто, а тот лебезит, услужить старается. Спросил:
– Он что у вас, каждый раз бегает?
– Да ему в охотку – Мелезка уж больно нравится, вот и стережет – вдруг да та покажется!
А вот эти слова гостю очень даже не понравились. Нет, не то чтобы взревновал – к кому, чай, Мелезия ему не жена, да и вообще они едва знакомы – а все же… Все же какое-то не очень хорошее нахлынуло чувство. Лешка помнил: вот раньше, еще в той, прошлой жизни, сидишь, бывало, в сельском клубе на лавке, на девок глазеешь, ждешь не дождешься медленный танец, чтоб пригласить, а, как заиграет, наконец, музыка, ноги, словно ватными делаются, и такое дикое нахлынет вдруг смущение, что и с места не встать. Пока решаешься, видишь вдруг, как какой-то прохиндей – и откуда такой только взялся? – к присмотренной тобою девчонке – шасть! Позвольте, мол, пригласить – а та не отказывает, с чего бы?! И такая обида нахлынет – вот, как сейчас, хоть и, казалось бы – не с чего.
Интересно, было что-то у этого Терентия с Мелезией или нет? Алексей покачал головой – в конце-то концов, ему-то какое дело – было или нет? И все же… Спросить у самой девчонки? Пошлет куда подальше с такими вопросами – и правильно сделает.
А пирующие плотники между тем затянули песню, да не простую – любовную:
Сегодня только начал плющ
вкруг пальмы стройной виться.
Увидит завтра стар и млад,
какой любовью любит
Невесту милую жених,
как пылко обнимает,
Целует локоны ее вкруг шеи лебединой.
Голова кружилась, и вдруг сильно захотелось спать – вот, что неразбавленное вино с людьми делает!
– Ну, пойду, пожалуй, – Алексей поднялся со скамьи. – Прощайте, други. Приятных вам снов.
– И тебе удачи! – захохотал Прохор.
Простившись, Лешка первым делом спустился под лестницу, в уборную, после чего долго умывался под рукомойником во дворе. Видел, как мимолетным виденьем прошмыгнула мимо Мелезия, хотел было крикнуть – да девчонка уже убежала в дом.
Махнув рукой, Алексей постоял немного на улице, подставив мокрое лицо свежему морскому ветру. Моросил дождь и это неожиданно было приятно. Темнело, хорошо так темнело, не как вчера – с месяцем и звездами – на этот раз куда как плотнее, беспросветнее.
Порыв ветра швырнул за шиворот воду с ветвей раскидистой ивы. Лешка поежился и быстро зашагал в дом. Хозяйка, бабка Виринея, как всегда, дремала в углу в старом кресле. В очаге догорали поленья, распространяя приятное тепло, пахло подгоревшей кашей, молоком и прогорклым оливковым маслом.
Поднявшись
