пожал плечами Ваня.
– А чего тогда переживаешь? – поинтересовался у друга мой хозяин.
– Да я и не переживаю, – ответил омоновец. – Только странно как-то всё.
Мне всё казалось странным еще до того, как мы в Мезоамерике оказались. И в первую очередь, что Оберон со своими дурацкими предложениями именно к нам прицепился. Конечно, наших достоинств я не преуменьшаю – всё-таки побывали мы во многих местах, поработали на славу; вселенную, опять же, спасли – но разве мало других искателей приключений? Вооружи их нашими «демократизаторами» и заставь по параллельным мирам бегать, так дров наломают ничуть не хуже, чем мы. В общем, повелитель эльфов вел себя странно. А вот поведение аборигена как раз странным и не казалось.
Ну, посудите сами, невесть откуда появляются три человека, одетые, по местным меркам, как пугала огородные, проявляют непочтительность аж к самому Второму помощнику и, что хуже всего, начинают драться. От этого у кого хочешь сердце может остановиться! Впрочем, как выяснилось чуть позже, всё было совсем не так.
Несколько секунд трое моих соратников стояли над поверженным аборигеном, задумчиво глядя на него сверху вниз. Первую помощь, конечно, оказывать все трое были обучены, но, судя по глазам, сомневались, стоит ли это делать. Мало ли что придет в голову очнувшемуся бедолаге. Вдруг придется его второй раз по башке лупить? А у него, может быть, врожденный порок сердца или еще какая-нибудь медицинская гадость? Кто отвечать за физические увечья будет?
– Слушайте, мужики, а может быть, это всё подстроено? – вынес робкое предположение Попов и, когда двое других ментов удивленно повернулись к нему, пояснил: – Ну, может быть, это услуги такие. Тебе же, Ваня, обещали, что ты подраться сможешь? Вот для того, чтобы ты ненароком местное население не перебил, им и приказали падать после первого же удара.
– Я тогда прямо с первого раза со всей дури бить и начну, – пообещал омоновец и слегка ткнул бородача ногой. – А ну-ка вставай, клоун.
Тот не пошевелился.
– В одном, Ваня, ты прав, – отодвигая Жомова в сторону, согласился с ним мой хозяин. – Чудика этого в чувства привести придется. Дорогу-то к ближайшему городу узнать надо.
Рабинович, как всегда, смотрел в корень. Ну не устаю я поражаться практичности моего Сени. Просто так, видите ли, приводить в чувство человека он не торопится. А вот когда ему от этого человека что-нибудь надо, особенно в целях экономии денег, сил, времени или труда, он и мертвого заставит петь псалмы на собственных похоронах. Полностью подтверждая эту мою формулировку, Рабинович нашел на обочине бурдюк с водой и выплеснул часть содержимого на физиономию аборигена. Тот открыл глаза, и я, как находившийся к ним ближе всего, первым заметил в этих зенках неприкрытый ужас. А абориген, с воплем вскочив на ноги, тут же бухнулся на колени и принялся стучаться лбом о каменное покрытие дороги, прямо возле берцов омоновца.
– А ну, стоп! – рявкнул на него Ваня. – �
