считал все мои порывы вздором, говоря, что это бессмысленная трата денег и времени, а главное для приличной девицы – это удачный брак.
– Но Ваш брак, действительно, был удачным, не так ли? – спросил Сергей, чтобы показать, что он участвует в беседе.
– Можно сказать и так, – задумчиво произнесла Варвара. – Во всяком случае, к тому времени он был для меня почти освобождением.
– Освобождением от чего, простите? – задал вопрос капитан, который слушал рассказ Варвары гораздо более внимательно, чем тот, кому он предназначался.
– От деспотизма отца, дорогой Константин Викторович. Он стал несносен к концу жизни, – по лицу Варвары проскользнула мимолетная гримаса то ли боли, то ли стыда. Видимо, вспомнив что-то нелицеприятное, она заметила вдруг, что раскрывается перед двумя молодыми и, в общем-то, посторонними мужчинами. Она стала тщательней подбирать слова. – Видите ли, он меня обвинял в том, что возраст, считающийся благоприятным для брака, был упущен.
– Позвольте! – капитан был искренен в своих комплиментах. – Да какой возраст! Вы сейчас цветущая молодая дама, а что уж говорить о тех годах?
– Благодарю Вас, но тем не менее. Я устала от ежедневных попреков, хотя, что же я могла, подумайте? Разве от меня что-то зависело? Он сам отгонял от меня поклонников, с каждым годом их становилось меньше, а папенька все боялся прогадать. Когда он стал подшучивать надо мной при своем давнишнем приятеле, который был вхож в наш дом, сколько я себя помню, то, оставшись с отцом наедине, я, один единственный раз, посмела противиться ему. Попросила не компрометировать меня перед его друзьями. Тогда он накричал на меня, и сказал, что не может быть никакой компрометации перед будущим супругом. И, что другой партии, мне все равно уже не сыскать, что дела у них с Мамочкиным общие, а объединение капиталов упрочит их положение. И, чтоб я вела себя с тем проще. Через полгода состоялось венчание.
– И Вы из одной клетки попали в другую, милая Варвара Михайловна? – спросил капитан.
– Не совсем так, Константин Викторович. Первое время нашей совместной жизни с мужем показалось мне намного радужней, чем заточение в отцовском доме. Мы много ездили, я побывала в столице, супруг не препятствовал моим склонностям. Когда мы переезжали в новый дом, я самонадеянно попросила у него разрешения самостоятельно расписать одну стену в небольшом коридоре. Я была тогда под сильным впечатлением от Рафаэлевых лоджий. Муж позволил, заказал краски и другие необходимые принадлежности. Неделю я была счастлива. Результатом моих усилий стал лазоревый цветок, который казался мне тогда вершиной совершенства, – она замолчала.
– И что с ним случилось потом? – Сергей поддерживал разговор, а сам наслаждался покоем и ветром.
– Потом муж сказал, что даже Рафаэль не мог бы себе позволить работать в таких темпах, отчего, видимо, и привлекал к работам учеников. Он нанял декоратора
