голубое как выглядит? На что похоже? – Жан Поль указал на рекламу мороженого в витрине кафе.
Я покачала головой:
– Нет, тут слишком ярко. То есть я хочу сказать, голубой цвет во сне, он тоже яркий. Очень яркий. Но он яркий и одновременно темный. Красивый цвет, однако во сне он наводит на меня тоску. И в то же время ощущаю какой-то подъем. У этого цвета словно бы два разных оттенка. Удивительно вообще-то, что я цвет запомнила. Раньше мне казалось, что сны бывают только черно-белые.
– А голоса? Что за голоса?
– Не знаю. Иногда мой собственный. Иногда я просыпаюсь от своих слов. Я почти слышу их, словно за мгновение до этого в комнате наступила тишина.
– И что же это за слова? Что именно вы говорите?
Я на секунду задумалась и покачала головой:
– Не помню.
– Попытайтесь вспомнить. Закройте глаза. – Он пристально посмотрел на меня.
Я сделала, как он сказал, и надолго закрыла глаза. Жан Поль молча сидел рядом. Я уже готова была сдаться, как вдруг в голове сложилась фраза:
– Je suis un pot cassé.
Глаза у меня раскрылись сами собой.
– «Я – разбитый сосуд»? С чего бы это?
Жан Поль удивленно посмотрел на меня:
– Может, еще что-нибудь вспомните?
Я вновь закрыла глаза.
– Tu es ma tour et fortresse[10],– пробормотала я после некоторого молчания.
Я открыла глаза. Жан Поль даже лоб наморщил от напряжения и пребывал, казалось, далеко отсюда. Я буквально физически ощущала, как работает его мысль, блуждающая по гигантским пространствам памяти, просвечивающая их насквозь, отвергающая одну возможность за другой, пока наконец что-то не щелкнуло и он вернулся. Прицелившись взглядом на рекламу мороженого, он начал декламировать:
Entre tous ceux-là qui me liaient
Mes voisins j'aperçois
Avoir honte de moi:
Il semble que mes amis aient
Horreur de ma rencontre,
Quand dehors je me montre.
Je suis hors de leur souvenance,
Ainsi qu'un trespassé.
Je suis un pot cassé.[11]
Он скандировал, и я чувствовала, как в горле начинает першить, а в глазах собираются слезы. Звук беды слышался в его голосе.
Я вцепилась пальцами в подлокотники и вжалась в спинку стула, словно в поисках опоры. Дождавшись, пока он закончит, я откашлялась.
– Что это? – тихо спросила я.
– Тридцатый псалом.
– Псалом? – Я сдвинула брови. – Из Библии?
– Ну да, – скупо улыбнулся он.
– Но мне откуда знать все это? Я в жизни не читала псалмов, даже по-английски, не говоря уж о французском. Но слова мне знакомы. Я точно их где-то слышала. Но вам-то они откуда известны?
– В церкви слышал. В детстве нас заставляли заучивать псалмы. Кроме того, одно время они были частью моих профессиональных занятий.
– Вы хотите сказать, что обучение библиотечному делу требует знания псалмов?
– Нет-нет,
Ты моя башня и крепость
От всех врагов моих я сделался поношением даже у соседей моих и страшилищем для знакомых моих; видящие меня на улице бегут от меня. Я забыт в сердцах, как мертвый; я как сосуд разбитый
