светом. Она легко улыбалась, не отрывая глаз от книги. Я прочла на обложке: Антоний Сурожский «О встрече». Отблеск иного мира дрожал на ее лице, как лучи солнца, падающие сквозь молодую листву. Вот и еще одна встреча произошла…
Личная встреча и первая беседа с Митрополитом Антонием произошла через десять лет.
Я приехала в Лондон впервые в 1989 году. Друзья, провожая, говорили: «Счастливая, Владыку Антония увидишь».
Шла страстная неделя, я ходила на службу каждый день и видела его. Он был строг, сосредоточен, служил, внимая глубинам своего сердца, недоступен. Невозможно было представить, что я задаю ему свои вопросы, говорю с ним.
Наступила Пасхальная ночь. И в этом всеобщем ликовании объединяющей любви, когда знакомые и незнакомые обнимали друг друга, путая английскую речь с русской, я решилась подойти к Владыке Антонию. Он давал целовать крест и благословлял верующих. Приложившись к кресту, я представилась и попросила о встрече. Он махнул рукой в сторону свечного ящика: «Подойдите к старосте Анне Гаррет, она вам даст мой телефон».
Анна Гаррет недоверчиво посмотрела на меня, телефон дала неохотно. Я поняла – покой Владыки берегут.
С трудом выдержала два дня и позвонила ему. Мы договорились о встрече. Стала думать, что бы ему принести в подарок. А мне говорят: «Пирог испеки и принеси». Но то ли в Англии дрожжи не те, то ли плита другая, только пирог никак не поспевал к сроку. Я вынула его из духовки недопеченным.
Ровно в назначенный час я нажимала кнопку звонка на двери храма, под которой было написано «Bishop» (Епископ). Дверь тут же открылась, за ней стоял Владыка Антоний. Он провел меня в маленькое помещение – ризницу и приемную одновременно.
Это была небольшая комната за Алтарем, в которой всего-то и было: стол, накрытый клеенкой, на нем электрическая плитка, а на плитке – алюминиевый чайник. Еще были деревянная скамья и стул с высокой спинкой. Опрятная бедность.
Я нервничала. Листок с записанными вопросами куда-то подевался, пирог сковывал руки, и я, набравшись смелости, призналась:
– Владыка, я принесла Вам пирог, но он, по-моему, не допекся.
Он взял у меня из рук несчастный пирог и с улыбкой сказал:
– Не пропадет.
Напряжение было снято, мы начали беседовать. Я спрашивала – он отвечал. Я все пыталась «встать на цыпочки» и задавать «умные вопросы», но вскоре перестала. Это получилось само собой. Беседа шла – словно между давно и близко знакомыми людьми.
Он так умел слушать, что ты невольно раскрывался до донышка. Донышко, впрочем, было не таким и глубоким. Потом, придя домой, и вспоминая эту встречу, я хваталась со стоном за голову: «Как я с ним разговаривала! Потеряла дистанцию. Забыла, кто он и кто я!»
Но в следующую встречу все повторилось. Расстояние исчезало после первых слов…
В том же 1989 году мне посчастливилось побывать на ежегодной конференции Сурожской Епархии. Она проходила за городом, в Эффингаме, где для
