во взрослом возрасте. Продемонстрированная большинством этих детей жизнеспособность имеет несомненный теоретический интерес. Многие выросшие участники этого лонгитюда сообщили М. Блёйеру о том, что их семьи помогли им стать теми, кем они стали (Harrow, 1976).
Наблюдения М. Блёйера и подобные эксперименты Н. Гармези являются, пожалуй, одними из первых лонгитюдными исследованиями, в ходе которых была показана взаимосвязь социальных и семейных условий и рисков, с одной стороны, и жизнеспособности отдельных членов семьи – с другой. В своих работах М. Блёйер, будучи врачом-психиатром, отходит от медицинской модели дефицитарности, делает несвойственный для того времени и существующих традиций в профессиональном сообществе акцент на ресурсах семьи и индивидуальных ресурсах (так их не называя), дающих человеку возможность изменить свою жизнь, несмотря на неблагоприятные условия. Он предлагает своим пациентам не следовать предписанному сценарию – стать больными, такими же, как их родители, а по логике парадокса – искать ресурсы в семье, в общении со сверстниками, родными, т. е. стать активными субъектами изменений своей жизни. Эти ресурсы он рассматривает как условие, помогающее ребенку устоять, развиваться и «отскочить», не разрушив себя. Это качество Н. Гармези и Э. Дж. Энтони назовут сначала неуязвимостью ребенка, а потом – жизнеспособностью. Значительно позже появится теоретическое основание для современных исследований жизнеспособности, базирующихся на теории компетентности в отношениях (L’Abate, 1994) на эмоциональном, когнитивном и социальном уровнях. Компетентность меняется в зависимости от культурального контекста, гендера и изменений, происходящих на протяжении жизненных циклов человека и семьи (Gianesini, 2013).
Первая волна исследований была связана с определением черт жизнеспособного человека посредством феноменологического определения условий и защитных факторов, способствующих развитию ребенка (Richardson, 2002). На этом этапе исследований жизнеспособности некоторые защитные факторы были описаны как внешние. M. Раттер в 1979 г., а позже Н. Гармези с соавт. в 1984 г. описали три уровня защитных факторов – индивид, семья и сообщество (школа, сверстники и т. п.) (Garmezy et al., 1984; Rutter, 1979). Большое количество более поздних исследований в 1980-е годы были нацелены на изучение защитных факторов на этих трех уровнях, что способствовало развитию теоретических оснований жизнеспособности. Концептуализация понятия жизнеспособности происходила с пониманием того, что защитными являются факторы, формирующие компетентность родителей и в связи с этим – компетентность детей.
Во времена второй волны изучения жизнеспособности проводилось в лонгитюдных экспериментах:
– Э. Вернер и ее сотрудников на о. Кауаи, Гавайские острова в 1950–1980 гг. (Werner, 1993);
– Д. Фергюссона, Дж. Хорвуда и сотр. (Fergusson, Horwood, 1986; и др.) в проекте в г. Крайстчёрч, Новая Зеландия (Christchurch Health and Development Study, 1977 – по настоящее время);
– в Рочестерском
