р. 73), когда окружающая среда становится непредсказуемой. Понятия «жизнеспособность», «психическая регуляция» и «саморегуляция» соотносятся следующим образом (см. рисунок 2).
Рис. 2. Соотнесение понятий «жизнеспособность», «психическая регуляция» и «саморегуляция»
Несколько слов следует сказать о других терминах, связанных с понятием «жизнеспособность». Концептуально некоторые из них одного с жизнеспособностью семантического поля (сила духа, ресурсы человека) оформились в позитивной психологии в конце 1990-х годов благодаря М. Селигману (Linley et al., 2006). Идеи автора о выученном оптимизме и подлинном счастье (Селигман, 2006) повлияли на создание многих инструментов оценки характеристик, связанных с этими понятиями, с целью выявления того, что человек делает хорошо. Исследования показали, что ощущения силы в себе увеличивает целеустремленность, надежду (Ваништендаль, 1998; Panter-Brick, Eggerman, 2012), альтруизм, придает уверенность в себе (Hodges, Clifton, 2004; Lemay, Ghazal, 2001; Malik, 2013), а также расширяет права и возможности (Cowger, 1994), способствует повышению качества жизни (Keyes, Lopez, 2002), адаптивности человека (Дикая, 2007; Журавлев, Купрейченко, 2007; Зараковский, 2014; Charney, 2004; Cicchetti et al., 1993; Del Giudice et al., 2011; Fergusson, Horwood, 2003; Glantz, Sloboda, 1999; Gloria et al., 2012). В литературе описывается роль кризиса в жизни человека и подчеркивается важность здоровой личности для повышения положительной адаптации (Antonovsky, 1979, 1988; Luthar, Cicchetti, Becker, 2000; Seligman, 2003). Эти исследования позволили перейти к формальным измерениям силы духа человека, его психологических ресурсов (Beaver, 2008; Foster, Lloyd, 2007; Hodges, Clifton, 2004; Seligman et al., 2005), а также различных форм реализации сильных сторон личности (Baruth, Carroll, 2002; Karwoski et al., 2006; Moos, 1995; Wright, Lopez, 2002). Некоторые исследователи (Linley et al., 2006; Snyder et al., 2003) считают, что сам факт отсутствия патологии не указывает на силу духа человека, и у вполне здорового человека также необходимо проводить оценку его сильных сторон. В. O’Лири отмечает: «Психологи недавно пришли к мысли о необходимости отказа от исследований в рамках моделей уязвимости/дефицита человека и сосредоточились на его изучении в рамках моделей позитивных приобретений человека, вышедшего из сложной жизненной ситуации с важным для его дальнейшего развития опытом» (O‘Leary, 1998, p. 426). Этот призыв к выделению сильных сторон уже наблюдается в исследованиях в психологии развития, медицинской социологии, педагогических науках. Существующий уже несколько десятилетий теоретический, эмпирический и мировоззренческий сдвиг парадигмы исследований от болезни к здоровью, от уязвимости к совладанию, от дефицита к ресурсу, не остается незамеченным. Количество работ в научной литературе в рамках этой парадигмы, значительно возросло. Д. Хоули и Л. Де Хан также отмечают подобную тенденцию, например, в семейной терапии: «В последние годы в терапии семьи наблюдается внимание к моделям сильных сторон семьи и одновременно – отход от дефицитарных моделей. В семейной терапии в подходе, ориентированном на решение и в нарративной терапии предполагается, что клиенты обладают ресурсами, которые позволят им находить решения в трудных жизненных ситуациях, и акцент
