начинаю заводиться. – Я же тебя не спрашиваю, к кому ты ходишь ночевать!
И тут она как швырнет в меня полотенцем! А потом развернулась и ушла на кухню, даже дверь за собой захлопнула. Ну и пусть, сама напросилась.
Я налил Ане холодной воды в ванной и принес ей так кстати подвернувшееся полотенце. Она попила, кое-как утерлась и прилегла на кровать.
– Можно я у тебя полежу тут немного? – спрашивает.
– Лежи сколько хочешь, – отвечаю. – Только за порог не высовывайся. Если что-то надо, скажи, я сам тебе принесу.
– Ничего не надо, – говорит. – Я здесь случайно оказалась. На такси приехала. Сейчас полежу немного и уйду.
Я ничего не понял, но промолчал. Непростая она, эта Аня, никогда не знаешь, что у нее в голове творится. Может, у нее и вправду мозги набекрень, но человек она хороший. Хочет полежать – пусть лежит хоть до следующего утра. Я ей мешать не стану и мать сюда не впущу. Плохо, конечно, что она вот так вот заявилась, но не впустить ее я не мог. Когда-то я тоже звонил ей в дверь, весь избитый, и она выбежала ко мне во двор, не испугавшись оравы пацанов в спортивных костюмах и с велосипедными цепями. Дотащила меня на себе до квартиры, «Скорую» вызывать не стала: я уговорил, зато сама справилась не хуже любого врача – промыла и обработала мои порезы, наложила повязку на ногу и на голову. Бок я уже перебинтовывал сам: у нее силенок не хватало затянуть бинт потуже – кровь так и сочилась. А потом она среди ночи умчалась в круглосуточный магазин и принесла мне шоколадку и гранатовый сок: мол, надо восстанавливать кровопотери. И все это – тихо, быстро, без паники. Я тогда ее зауважал. А раньше терпеть не мог. Да какое там – ненавидел! Ее папаша Берс одно время жил с моей матерью, а Аня все это дело поломала. Приходила к нам домой и кричала ему под окнами, чтобы возвращался. Названивала к нам в дверь целыми днями. Писала на асфальте перед домом всякие глупости. Даже на работу к матери приходила и опозорила ее там перед всеми. Но тут надо рассказать по порядку.
Своего настоящего отца я не знаю. Если уж его и мать не знает, то я – тем более. Время от времени у нас дома появляется очередной небритый мужик, который расхаживает по квартире в одних трусах и носках, курит где попало, с утра до вечера просиживает на кухне за бутылкой или роется в холодильнике. Каждый раз, когда в квартире появляется подобный тип, мать говорит: «Знакомься, сынок, это твой новый папа». Обычно я терплю «нового папу» недели две, после чего без лишних слов выбрасываю его на улицу, благо, что сил у меня, чемпиона школы и всего центрального района нашего города по боксу в среднем весе, более чем достаточно.
Но на этот раз мать поймала, что называется, «крупную рыбу». Этот новый мужик, по фамилии Берс, приехал к нам разодетым в костюм и в дорогое пальто, с двумя полными пакетами продуктов, которых мы сроду не ели, и с букетом цветов для матери. На вопрос: «Кто это?» – мать, к моему немалому удивлению, покраснела, как девчонка, и вдруг выдала: «Это человек, которого я люблю». Тогда я понял, что дело затевается нешуточное.
Когда Берс пожал мне руку, я почувствовал, что рука у него тяжелая и мощная и вышвырнуть его из дома будет не так-то просто. Выглядел он спортивным и подтянутым, за ужином не выпил ни рюмки и
