людей тоже, особенно грамотных командиров, кот наплакал… впрочем, неважно, уж точно не ваши проблемы. Но и вопросы у вас, скажем прямо, тоже неожиданные. Подполковник Сенин – герой, каких поискать. Во всех смыслах. Из этого прошу и исходить. Итак, слушаю?
– Так точно. Знаете, Григорий Михайлович, возможно, вы меня и на самом деле не совсем правильно поняли. Дело в том, что боевые действия вашей бригады признаны одними из лучших на всем фронте. Именно поэтому я и здесь.
– Любопытно, – по-прежнему хмуро буркнул комдив. И все же от взгляда Зыкина не укрылось, как едва заметно разгладилось его лицо. – Продолжайте.
– Ставкой принято решение уделять особо отличившимся командирам особое внимание. Перенимать опыт, так сказать. Выяснять, отчего другие не могут воевать настолько же эффективно. В частности, это касается товарища Сенина – насколько мне сообщили, именно благодаря которому две недели назад и удалось удержать Смоленск. Вот поэтому я и хотел с ним поговорить.
– Красиво излагаешь, – задумчиво пробормотал Михайлов, туша папиросу в закопченной жестянке из-под тушенки. – И ведь никак не проверишь, так оно на самом деле или ты все это выдумал. Ладно, считай, верю. Только не в одном Сергее Васильевиче дело, я ведь тогда и сам всех подробностей не знал. Полагал, как мне и доводили перед началом контр-удара, что мы лишь помогаем деблокировать и вывести попавшие в окружение войска. Да и основной удар совсем в ином месте провели – наверняка ведь знаешь? Ну а про то, что Ставка не собиралась город сдавать, я только через сутки узнал, когда остатки дивизии в тыл отвели. Серега к тому времени уж в госпитале был, вместе со своим экипажем… Так что ты насчет него спросить-то хотел?
Зыкин мысленно улыбнулся: ну вот, сразу бы так!
– Да ничего особенного, в принципе. Вот вы, товарищ полковник, сами сказали, что знаете товарища Сенина не первый год, можно сказать, вторую войну вместе. Как считаете, под Смоленском он лучше стал воевать, чем раньше? Решительнее там или просто как-то… иначе? Необычней? – И, заметив, как удивленно приподнялись брови собеседника, торопливо докончил, не дожидаясь, пока собеседник его перебьет:
– Именно это меня, собственно говоря, и интересует. Почему некоторые наши командиры, в том числе ветераны, успевшие до войны принять участие в боевых действиях, сейчас неожиданно теряются, не могут выполнить задание, а порой и вовсе отступают, теряя личный состав и бросая технику, а другие – совсем наоборот! Вот как товарищ комбриг, к примеру. Крайне важно понять, в чем тут дело. И сделать так, чтобы и другие так же успешно сражались. Да что другие – все!
– Эк ты спросил, лейтенант… – задумчиво протянул Михайлов, похоже, даже не заметив, что перешел на «ты». – Не ко мне вопрос-то. Про такое в генштабе думать должны, у них мозги соответственным образом заточены. А что до Сереги?
Внезапно нахмурившись, полковник выдержал недолгую паузу:
– Эхм, странно… как-то раньше я об этом и не думал даже, а вот ты спросил – и…
«Неужели?! –
