лишены самого нужного для человека – материнского тепла. И с самого детства я поняла, что детям необходимы и забота и ласка. Иначе им не выжить. Накормить и одеть – мало. Детей надо любить.
Во время Великой Отечественной войны Дом ребёнка эвакуировали в деревню под городом Пенза. И там, будучи ещё только подростком, я помогала воспитателям. Мне казалось, что это как бы и мои дети. Об этом я написала маленькую повесть «Сосны шумят».
Там – всё правда. Там всё, как было. Даже некоторые имена остались подлинные. Девочка Олеся – это я и моя сестра, как бы слитые в один образ. Сестру мою зовут Елена, а домашнее её имя – Лёся. Заведующая Вера Александровна – это моя мама, только звали её Лидия Александровна. А вот учитель музыки Сметан Сметаныч так и прозывался. И завхоз Исаак Маркович тоже был на самом деле. И девочка Тамара. Потом, когда в сорок третьем году мы все вернулись в Москву, Тамару удочерила одна хорошая семья. С тех пор я о ней ничего не знаю. Вот так я постаралась рассказать детям о войне – описывая тогдашнюю жизнь их сверстников.
Может быть, это всё и есть ответ на вопрос, почему я сделалась писателем именно детским. Проведённое рядом с нуждавшимися в любви и заботе маленькими детьми моё собственное детство – и есть тот самый ключ, та самая причина моей «детскости».
Потом, после «Деревьев», я не раз возвращалась в своих стихах к теме природы. Мне бы хотелось, чтобы читатель мой чутко присматривался к тому, что его окружает, чтобы любил и берёг каждый цветочек, каждую веточку, чтобы понимал, что и они – живые.
Так в разное время появлялись книги про зиму и лето, про дождик и снег. Книжки эти назывались бесхитростно. Например, «Времена года». В сентябре там лил дождь-первоклассник, осенние листья вслед за птицами хотели улететь в Африку, весна, шагая, тёплыми ногами растапливала снег. И стихи про волшебный магнитофончик, который записывает подслушанные разговоры, – это тоже стихи о природе, о том, как разговаривают осинки с ветром, орешник – с маленьким зайчиком, тропинка – с рекой:
– Речка, речка, где тут брод?
– Вот!
Я помню, как понравилось это стихотворение моему покойному другу – литовскому поэту Анзельмасу Матутису. Он долго бился над переводом его на литовский язык и перевёл-таки в конце концов!
Дети также любят весёлые стихи, звонкие, иногда даже чуть-чуть абсурдные, дети хорошо понимают шутку. Так для моих читателей рождались стихи: «Плим», «Водопад», «В чудно́й стране» и многие другие.
На наших встречах ребята их охотно слушали и сами с радостью декламировали, убеждая меня в том, что работа моя нужна.
Но у детей, как и у взрослых, бывают минуты грусти, огорчения, обиды. И я убеждена, что переживают они их так же сильно, как и взрослые. Так постепенно рождался цикл «Весело и грустно», где мой лирический герой-ребёнок не только веселился, но и огорчался, обижался, переживал несправедливость и обман.
Я тогда наслушалась немало упрёков в том, что я, мол, настраиваю детей
