быть центром мироздания, и чем дальше она отдалялась, тем становилось очевиднее, что она не одна, а есть как минимум ещё один разум, смотрящий на неё. В конце концов, звезда превратилась в круглое витражное окно, переливающееся разными цветами, пропуская через себя свет другого, только что родившегося небесного тела, которое постепенно отдалялось от планеты.
Гелла моргнула, и этот момент можно было посчитать её рождением.
– Я не знаю, – девушка закрыла рукой глаза, хотя и знала, что никто на неё не смотрит.
– Зачем же ты тогда закрываешься от мира? – повторил голос.
– Мне… грустно, – чувствуя, как по щекам бегут слёзы, проговорила она, – я не знаю, что с этим делать! Как вырвать это чувство из груди?! – с отчаянной злобой прокричала Гелла, отбросив от лица руку, и капли её слёз, летя в пространстве, разрастались, переплетаясь в причудливых орнаментах, создавая голографические стены храма, где она находилась, и через их прозрачные своды она могла видеть, как рождается город, страна, планета и жители, её населяющие. Один за другим они вырастали прямо перед её глазами, убегая за горизонт.
Гелла сместила угол своего восприятия на более близкий фон и, подняв голову вверх, увидела своего старого-нового знакомого, сидящего на радуге, что била через круглое окно.
– Знаешь, – вытирая слёзы и постаравшись улыбнуться, начала Гелла, – я никогда и не думала, что круг может значить солнце, которое светит не абстрактному наблюдателю, но само себе. Ему ведь так одиноко, я не могу избавиться от этой мысли.
– То есть тебе одиноко? – спросил незнакомец, покачивая ногой, и то прерывая, то вновь проливая свет на пол ещё формирующегося храма.
– Возможно… отвлеклась девушка. – Почему люди ставят так беззастенчиво этот символ во главу своей веры? Ведь если и должна быть надежда у человека, то заключаться она должна в том, что он не один! И вокруг него кипит жизнь! А не только в нём самом!
– Хех, – прыснул незнакомец, спрыгнув с радуги, – для большинства – это символ не истины, но боли. В основе любой деятельности людей лежит садомазохизм. Не то чтобы это самоцель, но любой человек подсознательно потворствует насилию и лжи, чтобы можно было их преодолеть. И в процессе своей «праведной борьбы» забыться. И забыть, кто она или он есть на самом деле.
– И кто же? – зажмурившись, спросила Гелла.
– Ты знаешь.
– Но я не могу выразить словами!
– Но ты уже выразила слезами, а это, поверь, куда красноречивее любых слов.
– Разве это хорошо?
– Это не хорошо и не плохо, это чудесно! Слёзы – это маленькое чудо, которое мы можем позволить себе. Иначе мы точно бы не были людьми!
– А я… Я человек?
– Уж поверь мне. Ты человек.
Гнетущее чувство внутри сердца девушки сменилось на восторг, и мурашками
