играть в своем маленьком театрике. Дочка у меня… Три годика…
– Ладно, записывай телефон, – не выдержала Лариса.
Из складок платья невеста ловко извлекла сотовый и тут же набрала номер, продиктованный Ларисой. Поговорив, она удовлетворенно вздохнула:
– Обещал быть через десять минут. Не обманет?
– Нет.
– Приходилось пользоваться такими услугами? – с участием поинтересовалась невеста.
– Это мой знакомый. Звал как-то работать, – бросила Лариса и, уходя, с отвращением взглянула на жениха. – Что же вы так все-таки… ради денег…
– Так ты на него внимательно посмотри, – предложила невеста, – в нем что, кроме денег что-то есть?
– Но в первый раз и так…
– Почему в первый? Это мой третий брак, – искренне удивилась невеста.
Лариса быстрым шагом возвращалась к машине, пытаясь ответить себе на два вопроса. Действительно ли девушка расчувствовалась, разговаривая с ней, или она лишь талантливая актриса; и почему, черт побери, Наталья Гончарова похоронена как Ланская и нигде даже в скобочках самыми маленькими буквами не значится, что была она некогда любимой женой великого русского поэта. Это ведь так важно! Ведь если люди умеют притворяться как эта девушка, значит, и Саша тоже мог… А если женщины забывают, что некогда их любили необыкновенные мужчины, то значит и она забудет…
Перед Невским машина попали в огромную пробку и на Ларису снова нахлынули воспоминания. На этот раз самые жаркие – их первые поцелуи, первые объятия… Она передернула плечами, потому что даже теперь, через год от этих воспоминаний мурашки бежали по телу. Вот ведь как бывает на свете. Один человек уходит, а другой застревает в прошлом, прокручивая и прокручивая в памяти каждый час минувшей любви…
***
Три месяца они ходили вокруг да около. Каждый боролся с собой. Правда, теперь он уже подъезжал к больнице на машине, вез ее в какое-нибудь маленькое кафе поужинать и послушать музыку. Но, в конце концов, неизменно раскланивался возле парадной и растворялся в темноте. От этих невинных хождений желание, с которым оба так мужественно боролись, только росло, и однажды они все-таки не смогли с ним больше бороться. Страсть захватила их на несколько месяцев – оглушила и ослепила. Они забыли, что у их любви нет будущего. Но ведь рано или поздно это открытие должно было их отрезвить…
Последние месяцы весны оказались самыми мучительными. Саша делал выбор, а она – ждала. Нет ничего тяжелее такого ожидания.
– Понимаешь, – говорил он, – с женой мы давно стали чужими людьми. Но Ирочка… Она же ни в чем не виновата…
Лариса навещала пару раз девушку еще тогда, когда та лежала в больнице. Слышала, как отзывались о ней медсестры. Они звали ее «сучкой избалованной», говорили, что родителей таких девочек отстреливать нужно, пока еще кого-нибудь не родили и не воспитали «людям на радость».
Но Саша любил дочку слепо.
– Ирочка
