документы, протягивает бумаги. Делаю запись о вылете, отмечаю, что замечаний нет, расписываюсь и направляюсь к следующей машине.
– Трофимыч! Кончай тут развлекаться! – ко мне торопится Конарев. – Тебя серьёзные люди ждут, а ты тут девушкам пилотаж всякий демонстрируешь. И где твой галстук?
Это он про то, что я сегодня не выгляжу пионером. А поскольку за последние два года заметно подрос, то не всякий сразу скажет, что я ещё не взрослый. Поэтому я вместо пионерского галстука надел не пионерский, делающий меня старше. В рабочей командировке как-никак, среди незнакомых людей. Мне сейчас не стоит косить под пацана. Да и рост у меня уже не совсем мелкий – я заметно вытянулся. Отсюда и недоуменный взгляд девушки, которая отлично видит, что галстук на мне присутствует.
– Полно тебе, Егор Кузьмич, шугать меня. Я, чай, не ворона. На приёмку ведь приехал.
– Сделаешь дело, и принимай себе, что душеньке твоей угодно, хоть до белых чёртиков. Пошли скорее.
Идем незнакомыми коридорами, а я, тем временем, думаю. Думаю о том, что отношение ко мне у товарища лейтенанта заметно изменилось. Я для него сейчас – часть команды. Свой человек. И это радует. Ведь мне неизвестно, в каких кабинетах кому он что докладывал. Или даже доказывал. Однако сейчас ведёт себя, как единомышленник. Добрый знак.
Заходим в просторный скудно обставленный кабинет. Доска, несколько простых письменных столов, люди сидят на разнородных стульях. Человек десять, не больше. Из знакомых – Поликарпов и Наденька-стенографистка со своим блокнотом.
– Добрый день, – здороваюсь.
– Добрый день, – отвечает Николай Николаевич, и продолжает: – Коллеги! Это товарищ Субботин Александр Трофимович. Пригласил его проконсультировать нас по проекту, порученному конструкторской службе нашего завода к подготовке на производство.
Сел на свободное место. Слушаю.
– Завод должен приступить к выпуску учебно-тренировочного истребителя УТИ-17, доведя до возможности серийного производства экспериментальную машину – прототип истребителя И-17. Так поставлена задача, – сообщил представительный мужчина, одетый в полувоенном стиле. – К сожалению, это распоряжение не изобилует конкретикой. Практически я сообщил вам всё, что содержится в техническом задании. Впрочем, сделано некое лирическое пожелание – машина должна облегчить курсантам, обучавшимся на тихоходных самолётах У-2, освоение скоростных машин в процессе усвоения навыков пилотирования боевых самолётов. Какие будут вопросы, предложения, пожелания? – замолчал он, обводя взглядом аудиторию.
Люди не спешили высказываться, изумлённо переглядываясь. Я тоже переглянулся с Конаревым и, уловив его кивок, поднял руку, словно на уроке. Но раньше, чем Николай Николаевич успел предоставить мне слово, высказался мужчина лет сорока, одетый в опрятный серый халат, дополненный чёрными сатиновыми нарукавниками.
– Может быть, у кого-то есть догадка, с чего всё это началось? Откуда ветер подул? Что за настроения возникли там, – он поднял
