премия.
Если бы фамилия основателя премии была Хансен – ничего бы не вышло.
Хансеновская премия – даже смешно.
вверх и вниз
Стратегический выбор
Случайно услышал разговор – очень дачный.
Один старик говорит другому:
– А я со второго этажа вниз перебрался. Навсегда. То есть иногда забираюсь, конечно. Но спать не ложусь. Теперь внизу живу.
– Что так? Ноги болят?
– Не только. Боюсь, помру наверху. Как они меня вниз стаскивать будут? Лесенка у нас узкая, носилки не развернешь. В охапке, что ли? Фу! – (Морщится, как будто сам вынужден на руках тащить покойника вниз по лестнице.)
Второй старик смеется:
– Это уж не твои проблемы!
просто хотелось дома побыть
Ангелочек
– Какой он ласковый был, – сказала Таня Сафонова, глядя в потолок.
На потолке по косому квадрату света плясали темные полосы: голые ветки обмахивали яркий фонарь; Сафоновы жили на третьем этаже; было четыре часа ночи; из колонии написали, что заключенный Сафонов Кирилл скончался в тюремной больнице номер такой-то.
– И красивый такой, беленький, – сказал Алик Сафонов, лежа рядом с женой.
Таня заплакала.
Потом перевернулась на живот.
– Он сначала такой был, – зло сказала она, – пока семь лет не исполнилось. А потом в родном доме воровал. Тупой к тому же. Двоечник.
– Да, – вздохнул Алик. – Сколько мы подарочков носили учителям, страшное дело.
– Жалко? – спросила Таня.
– Стыдно, – сказал Алик. – У таких родителей такой сын.
– Кирилла тебе жалко? – уточнила она.
– А тебе?
– Не знаю, – сказала она. – Давай ребеночка из приюта возьмем.
– Давай, – сказал Алик.
– Вечно ты со всем соглашаешься! – она заплакала снова.
Ребеночка, однако, взяли. Мальчик был уже большой – три годика с половиной. Но очень приятный. Смугло-бархатная кожица, как у Алика. Кудряшки светлые, почти белые, как у Тани. И глазки голубые. Ласковый. Стоит, голову задрал и улыбается приемным родителям. Говорит хорошо. Аккуратный. Сам кушает, не проливает. На горшок ходит. Ангел, а не мальчишка.
Сафоновы радовались; мальчика назвали тоже Кириллом; казалось, судьба наконец пожалела их. Но прошел год, потом два. Потом еще, еще.
Мальчик не рос. Ни в высоту, ни умом. Оставался ласковым малышом беззаботного детского возраста.
– Обратно не отдам! – сказала Таня.
– Его и не возьмет никто, – сказал Алик. – Ему уже восемь лет по документам.
Они перестали звать гостей. Продали квартиру и переехали на дачу, за высокий забор.
Однажды мальчик заболел. Первый раз за все время. Температура и кашель. Они боялись вызвать врача. Советовались в аптеке, брали разные
