видится мне процветающим свободным государством!
– Факт! – с тем же однообразием высказался Лемкус.
Наконец мистер Хиггинс внимательно оглядел его и произнес:
– Я готов уважать вашу точку зрения, мистер Лемкус. Я только прошу вас изложить ее более обстоятельно. Ведь брань еще не аргумент…
Усилиями Самсонова, хорошо владеющего английским, недоразумение было ликвидировано.
Мистер Хиггинс дал нам всевозможные инструкции. Коснулся быта: транспорт, стол, гостиничные услуги. Затем поинтересовался, есть ли вопросы.
– Есть! – закричал Панаев. – Когда мне деньги вернут?
Самсонов перевел.
– Какие деньги? – удивился Хиггинс.
– Деньги, которые я истратил на такси.
Хиггинс задумался, потом мягко напомнил:
– Лично я доставил вас из аэропорта на своей машине. Вы что-то путаете.
– Нет, это вы что-то путаете.
– Хорошо, – уступил мистер Хиггинс, – сколько долларов вы израсходовали?
Панаев оживился:
– Восемьдесят. И не долларов, а франков. Машину-то я брал в Париже.
Мистер Хиггинс оглядел собравшихся:
– Вопросов больше нет?
Тут поднял руку чешский диссидент Леон Матейка:
– Почему я не вижу Рувима Ковригина?
Все зашумели:
– Ковригин, Ковригин!
Бывший прокурор Гуляев воскликнул:
– Господа! Без Ковригина симпозиум теряет репрезентативность!
Мистер Хиггинс пояснил:
– Все мы уважаем поэта Ковригина. Он был гостем всех предыдущих симпозиумов и конференций. Наконец, он мой друг. И все-таки мы его не пригласили. Дело в том, что наши средства ограничены. А значит, ограничено число наших дорогих гостей. За каждый номер в отеле мы платим больше ста долларов.
– Идея! – закричал чешский диссидент Матейка. – Слушайте. Я перебираюсь к соседу. В освободившемся номере поселяется Ковригин.
Все зашумели:
– Правильно! Правильно! Матейка перебирается к Далматову. Рувимчик занимает комнату Матейки.
Матейка сказал:
– Я готов принести эту жертву. Я согласен переехать к Далматову……………………………
О том, чтобы заручиться моим согласием, не было и речи.
Мистер Хиггинс сказал:
– Решено. Я немедленно позвоню Рувиму Ковригину. Кстати, где он сейчас? В Чикаго? В Нью-Йорке? Или, может быть, на вилле Ростроповича?
– Я здесь, – сказал Рувим Ковригин, нехотя поднимаясь.
Все опять зашумели:
– Ковригин! Ковригин!
– Я тут проездом, – сказал Ковригин, – живу у одного знакомого. Гостиница мне ни к чему.
Матейка воскликнул:
– Ура! Мне не придется жить с Далматовым!
Я тоже вздохнул с облегчением.
