интересное в этом вечном противостоянии личности и общества? Лицемерие последнего. В те годы люди столь же сильно стремились заполучить право на достойную смерть, и одна из стран, придерживающаяся в целом довольно нейтральной позиции в этом отношении, позволила открыть на своей территории некое подобие современного центра. Тогда, правда, это был крошечный домик с двумя комнатками и кухней, расположенный в промышленной зоне, ибо никто не желал существовать по соседству с той «страшной организацией». Клиенты платили безумные деньги за возможность самостоятельно принять безболезненный препарат. Зачастую там же их и кремировали, а урны с прахом хоронили на дне городского озера, местной достопримечательности. Мало-помалу жители той страны начинали возмущаться положением дел, выходили на митинги протеста против того крошечного синего домика и праха на дне озера. Говорили громкие слова, апеллировали, к богу, религии и гуманности. Но правительство решило проблему в один счет: согласившись закрыть центр, оно заявило о значительном повышении налогов, поскольку центр этот делал немалые отчисления в бюджет страны за возможность своего существования. Все протесты прекратились в одночасье, и никого уже не беспокоил ни синий домик, ни прах на дне озера… Да и регулярная поставка донорских органов заставила замолчать даже самых ретивых активистов…
– Есть ли на свете такая идея, которую невозможно было бы купить?.. – протянул я.
Из нашей с ней съемной квартиры я вышел, когда уже вечерело и на город спускалась обычная предзакатная дымка. Небо подернулось широкими розовыми разводами, воздух посвежел, и поднялся легкий ветерок. Я поднял воротник и поспешил в сторону вокзала, чтобы успеть на отходивший поезд: я должен был попасть домой немного раньше Алианы.
Однако, возле дома уже красовался ее шикарный автомобиль, и я постарался придать лицу как можно более спокойное выражение:
– Привет, дорогая! Ты уже дома? А я как раз с вызова возвращаюсь, даже и не думал застать тебя так рано.
– Я давно дома, – сухо проронила она, – я уволилась.
От неожиданности я рухнул на диван в прихожей и начал лихорадочно расстегивать пальто:
– Ты уволилась?!
– Ты рад? – с усмешкой посмотрела она на меня, а я растерянно прятал глаза, не зная, что ответить, ибо все два часа пути готовил проникновенную речь о желании развестись с ней.
– Но… почему? Почему ты это сделала?
Она поднялась со стула и дружески похлопала меня по плечу:
– Все будет хорошо, любимый, вот увидишь.
Глава 3
В тот вечер у меня так и не вышло добиться вменяемых ответов на мои недоуменные вопросы: Алиана замкнулась и просидела молча у телевизора несколько часов, даже не пытаясь симулировать заинтересованность происходящим на экране –
