на четвертый этаж. Он знал шифр шифровальщиков. Поэтому, не постучав, набрал нужную комбинацию цифр на дверном замке и отодвинул обитую железом дверь. В комнате было полутемно. Окна зашторены. Но ослепительно яркие двухсотсвечовки горели над рабочими столами.
– Здравствуйте, товарищи!
– Как хорошо, Андрей Александрович, что вы зашли. Здравствуйте, – двинулся к Никитину завлаб Воронов – высокий, узколицый, в золотых очках.
Крепко пожали друг другу руки и не торопились кончить рукопожатие. Смотрели испытательно – глаза в глаза.
– Есть? – выдохнул Никитин.
– Да вроде. – Воронов пытался высвободить свою руку, но Никитин не выпускал.
– Хайло! – негромко рявкнул Никитин, не спуская глаз с Воронова.
В глубине комнаты вскочил за столом криволицый носатый человек.
– Позвоните, Хайло, на второй подъезд, пусть Помоев подождет меня у машины.
– Есть! – Хайло склонился над аппаратом.
– Показывай, Сережа, – сказал Никитин, а руки Сережиной все не выпускал. Воронов еще вежливо подергал и застыл. Никитин выпустил руку.
Воронов прошел к своему столу, предложил Никитину свое место – напротив лампы. Никитин сел. Воронов придвинул другой стул и присел рядом. Стол был совершенно пуст. Пустая поверхность стола ярко светилась.
– Докладывайте, Хайло! – не оборачиваясь, сказал Воронов.
Хайло обежал вокруг стола и положил в яркий светящийся круг стопку одинаковых двойных листов.
– Докладывайте, – сказал Никитин.
– Копия, – сказал Воронов.
Никитин осторожно читал знакомый наизусть текст:
«С Фесенкой мы все дальше и дальше… Мне кажется, на него давит какой-то груз… Но в разговоре все отрицает. Говорит, как всегда: “Не бери в голову!” С Лизой тоже контакта нет. Все они чего-то суетятся, не знают покоя.
Помнишь, Маркуша, охоту в Елизово? Небо, звезды, огоньки на дамбе. Нехитрая еда, портвешок. Родничок около дома Захара Ефимовича, рыжую суку Жучку. И невыносимо скучно, когда еду теперь по этим местам и думаю, что никогда больше ни тебя не увижу и вообще никогда…»
Хайло снял верхний лист. Под ним был точно такой же с тем же текстом. Но несколько строк были обведены красным карандашом.
«…Но в разговоре все отрицает. Говорит, как всегда: “Не бери в голову!” С Лизой тоже контакта нет. Все они чего-то суетятся, не знают покоя.
ПОМНИШЬ, МАРКУША, ОХОТУ В ЕЛИЗОВО? НЕБО, ЗВЕЗДЫ, ОГОНЬКИ НА ДАМБЕ. НЕХИТРАЯ ЕДА, ПОРТВЕШОК. РОДНИЧОК ОКОЛО ДОМА ЗАХАРА ЕФИМОВИЧА, РЫЖУЮ СУКУ ЖУЧКУ. И НЕВЫНОСИМО СКУЧНО, КОГДА ЕДУ теперь по этим местам и думаю, что никогда больше ни тебя не увижу и вообще никогда…»
– Ну? – сказал Никитин.
– В отмеченном куске интересная особенность. Долго вертели и нашли. Сегодня.
– Показывайте.
Хайло сорвал очередной лист, и под ним опять такой же,
