Меры приняла она – связалась с отделом по борьбе с экономическими преступлениями, и там, не найдя пока в происходящем состава преступления, её научили, что при случае надо говорить. А на другой день к ней явилась вся зарёванная Ниночка-бухгалтер и стала рассказывать жуткие истории, как она под своё поручительство брала товар на реализацию, а Сергей прокутил деньги с девицами, и теперь на ней долг, и кредиторы вламываются в дом и под угрозой жизни её сынишке требуют расплатиться…
– Вы представляете, он и вас обманывал, и меня обманывал! – рыдала она, призывая Татьяну в союзницы, и той было понятно, что Ниночку связывали с её беглым супругом не только деловые отношения. – Он с Иркой и Люськой пьяный на стоянке у рынка прямо в своём микроавтобусе устроил групповуху! Я знаю, мне ребята знакомые рассказывали, они там работают! И эти дряни у него всю выручку у пьяного вытащили, он как раз в тот вечер деньги за три дня снимал! А теперь с меня эти деньги требуют! Ну скажите, где он!
– Нина, да не знаю я! – у неё просто сердце сжималось, так жаль было эту несчастную дурёху, на свою голову связавшуюся с её непутёвым беглым супругом. – А давайте я вам телефон ОБЭП дам! Позвоните, в вашем случае точно есть преступные действия, там обязательно разберутся с вашими бандитами!
Ниночка в ответ как-то странно дёрнула горлом, перестала плакать и сказала, что обязательно позвонит. Больше она не появлялась, и звонить Татьяне перестали. Наверное, Ниночка просто была «засланным казачком» и разведывала обстановку…
Все те события Татьяна пропускала мимо, мимо. Удрал муж – да и фиг с ним, всё равно жизни уже не было. И сил не было видеть, как вчерашний мальчик-мечтатель, достаточно добрый, щедрый и незлобивый, за которого она вышла замуж, когда оба они ещё были студентами, превращается в азартного делягу, прогибающего мир «под себя». И слов не находилось, чтобы донести до него: так нельзя. Что такого – хищного, непорядочного, недоброго, – она не может любить. Хотя, может, она не слишком старалась донести? Может быть, перестав видеть в муже мальчика-мечтателя, она оправдывала себя, влюбившуюся, втрескавшуюся, или как там ещё можно сказать, в Тима?
Как не скажи – так и случилось. Она действительно влюбилась в старого школьного друга своего мужа. Друга, которому он устроил вызов в Норильск на очень даже денежную работу. Про которого она слушала все шесть лет их семейной жизни. Как Серёга помогал Тимохе подтянуть программу за девятый-десятый класс, и тот из двоечников стал почти хорошистом. Как они, два другана, вместе ездили рыбачить. Как они, два идиота-недоросля, делали дурацкие самодельные взрывпатроны и подбрасывали их в открытые окна квартир на первых этажах. И она даже видела этого Тимоху на фотографиях: два пацана, её будущий муж и его лучший друг, то кривлялись, изображая культуристов в плавках – худющие, один тощее другого, – то держали в руках огромных налимов – каждый килограмма на четыре, не меньше. И если Серёжка улыбался на снимках широкой счастливой улыбкой,
