людей все-таки живут и доброта, и сострадание, и умение бескорыстно помочь ближнему, если тому нужна помощь. Тем общество и держится. Виварий – совсем иное дело. Четверть его населения следовало бы засадить пожизненно, еще четверть повязать и лечить в психушке чем-нибудь сильнодействующим, а за оставшейся на свободе половиной следить в оба – тогда подготовленный землянин еще мог бы худо-бедно там существовать, постоянно держась настороже. Можно было бы гадать, почему цивилизация Вивария не сожрала сама себя еще в палеолите, но мы это знаем. Сброс негатива идет в соседние миры, да и аборигены-скользуны Вивария не зевают. Не знаю, когда они догадались, что любое локальное изменение в соседнем мире отражается на их собственном, но точно не вчера. И вовсю пользуются этим.
Как ни странно, нашей группе поначалу сопутствовал успех, и миссию мы выполнили. Потом пришлось рассредоточиться и в темпе уносить ноги. К тому времени мне настолько осточертел Виварий, что я был готов скользнуть куда угодно, в любой мир, только бы в нем не было подлецов и отморозков. Подсознание сыграло со мной дурную шутку. Не успев как следует пораскинуть мозгами – да и некогда было, – я приказал себе очутиться в мире, где все хищники, двуногие и четвероногие, вымерли миллион лет назад.
И такой мир, конечно же, нашелся…
– Мне бы сразу сообразить, что экосистема не любит прорех, она их заполняет, – повествовал я без энтузиазма. – Нет, решил отдышаться, как дурак. Природа замечательная, солнышко светит, птички поют… И тут зайцы – стаей. Каждый ростом с большого кенгуру, и зубки что надо. Если природе не хватает хищников, она их сделает из того, что есть под рукой. Только я это потом сообразил, уже после того, как они на меня набросились… ну и вот… – Я еще раз показал шрам.
– Растерялся? – с прищуром спросил Балыкин.
– Нет, пожалуй. Просто не поверил сразу.
– Непрофессионально, – осудил Балыкин. Я не спорил.
Все мы пока еще любители-дилетанты. Давно ли освоили переброску себя из мира в мир? Крутой спецназовец, наверное, не сплоховал бы, да только нет среди скользунов крутых спецназовцев. Кое-что умеем, не зря мучились в тренировочных лагерях, но с профессионалами большинству из нас не тягаться.
Почти из любого дохляка при должном старании, мотивации и запасе времени можно сделать мачо. Однако мы должны быть не только сильными, умелыми и психологически устойчивыми, но еще и умными. С этим сложнее. Не каждый человеческий материал пригоден для создания гибрида костолома, шахматного гроссмейстера и лицедея. И никто из нас, к сожалению, не гибрид. Так… некоторое приближение к недостижимому идеалу.
Одни из нас в чем-то сильнее, другие сильнее в другом. Поэтому мы вынуждены работать в группе. Тот лучше стреляет, этот лучше прячется, третий – гений коммуникативности, четвертый – стратег…
Когда группа теряет кого-то, это снижает ее возможности, но далеко еще не вычеркивает из игры. Группа может позволить себе терять людей. Когда из-за глупой случайности, а когда и осознанно, если игра стоит свеч.
Неуютно ощущать себя свечкой, что
