Это пять таких заводов, как «Фольксваген».
– Шутите! – усмехнулся Гиммлер.
– Нисколько. Вспомните «хрустальную ночь».
– Ну-ну, хватит шуток. Уж кому-кому, а мне хорошо известно, кто автор идеи наложить на еврейских коммерсантов миллиардную контрибуцию. Это придумали вы.
– Для меня очень важно, чтобы вы прониклись абсолютным доверием к этой особе. Иначе она не сможет работать в полную силу. Поэтому рассказываю все, как было. Так вот, в памятную ночь, когда по всей Германии лопались зеркальные стекла витрин еврейских магазинов, я до рассвета ездил по городу. Шофер много раз останавливал автомобиль, и я с удовольствием наблюдал за разгромленными торговыми заведениями крупнейших неарийских меховщиков и ювелиров. Хруст битого стекла под каблуками прохожих отдавался в моих ушах райской музыкой. Наконец-то мы преподали им урок германской решимости и силы!.. На рассвете внезапно раздался резкий звук клаксона, и рядом с моей машиной остановился белый спортивный «штейер». За рулем была та самая особа.
«Вы довольны? – спросила она. И сама же ответила: – Конечно, в восторге. Вон как сияют ваши глаза».
Я сказал, что все сделано по справедливости. Негодяи получили то, что заслужили.
«Допустим, что они негодяи, – продолжила моя собеседница. – Но какая польза Германии от всего этого? Ведь страна не заработала ни пфеннига».
«А месть?! – вскричал я. – А демонстрация нашей решимости?!»
«Ах, демонстрация! Будто вам неизвестно, что эти зеркальные стекла, равно как и находившиеся за ними товары, хорошо застрахованы. Так что владельцы разгромленных магазинов свои денежки получат сполна. И заметьте, возвращать эти огромные средства будут страховые общества рейха».
Я стоял как столб, а она сыпала и сыпала аргументами нашей нераспорядительности, тупости.
«Что же делать? – пробормотал я. – Как поправить положение?»
Вот тогда-то и выдала она свою великолепную мысль: после того как владельцы разгромленных магазинов получат страховку, наложить на них контрибуцию в миллиард марок. Вернуть Германии немецкие купюры.
Лакей принес свежий кофе.
– Прибыла дама, которую вызывал рейхсмаршал, – сказал он, наполняя чашку Геринга.
Гиммлер всем корпусом повернулся в кресле, разглядывая появившуюся особу. Чуть покачивая бедрами, она сошла по широким ступеням особняка и приближалась к берегу озера.
«Совсем еще молодая», – подумал он.
– Добрый день, – сказала посетительница вставшим при ее появлении мужчинам. Она обратилась к Гиммлеру: – Мне кажется, вас интересует, сколько мне лет? Двадцать семь. Как видите, перед вами почти старуха. – Женщина опустилась в пододвинутое лакеем кресло, закинула ногу на ногу. – Итак, мне двадцать семь, мое имя Аннели Райс. Я к вашим услугам, господа.
Гиммлер с явным удовольствием разглядывал гостью. Загорелое до
