помню точно, кажется, железной стружкой. Загнала глубоко в руку, задела кровеносный сосуд, и началось заражение.
– Они приехали в Сосновку на машине?
– На папиной «Волге». Тогда он еще водил.
– Он сразу отвез ее в больницу?
– Глаша терпеть не могла больниц. Она сама промыла рану, залила йодом и легла спать. Думала, к утру станет легче. Потом отец привез ее в город, но было уже поздно. Он ужасно горевал, винил себя, едва отошел. Мы с братом настояли, чтобы он лег в клинику, подлечил сердце.
– Он согласился?
– С неохотой. Мы, Ракитины, обращаемся к врачам крайне редко. Обходимся своими силами.
– Так в чем же заключается моя задача?
Нелли наклонилась, понизила голос, чтобы никто не услышал ненароком, и произнесла:
– Вы должны вывести Раису на чистую воду…
– В каком смысле?
– Она хочет… убить всех нас… меня в первую очередь, потом брата… а отец сам умрет…
ГЛАВА 4
Клуб любителей бардовской песни «Вертикаль» располагался в подвальном помещении на Нижней Масловке. Большой полутемный зал изнутри был отделан под огромную палатку, с потолка свисали лампы «летучая мышь», импровизированная сцена представляла собой возвышение, сбитое из досок, куда мог взойти любой и продемонстрировать собравшимся образчик своего творчества. Судили новичков не строго – одобрительно посмеивались, хлопали, и если делали замечания, то в духе товарищеской критики, не обидно и без ехидства.
Здесь собирались молодые люди, которых объединяла страсть к путешествиям, дороге – одним словом, романтика странствий. Все стены пестрели фотографиями, сделанными в дальних походах, – Байкал, Ангара, Енисей, Саяны, Кавказские хребты, Афганская пустыня и Гималаи, – где только не пришлось побывать этим парням и девушкам с обветренными лицами и закаленными характерами.
Это была молодежная тусовка – бардов-ветеранов приглашали в качестве почетных гостей. Тогда зал не мог вместить всех желающих: самые непритязательные слушали легендарные песни стоя. Особую «дорожную» атмосферу создавал приглушенный шум поездов и близость Савеловского вокзала.
Сюда Апрель осмелился однажды пригласить ее – женщину, которая вошла в его сны, стала мучительной болью, наваждением.
– Привет, Апрель! – улыбнулась Марина, официантка из бара. – Будешь сегодня петь?
Бар, где работали она и ее сестра, назывался «Буфет». Тут подавали кашу с тушенкой «из котелка», травяной чай «из самовара на углях», а водку наливали в граненые стаканы, как в прошлом, по которому многие завсегдатаи испытывали ностальгию, тем более странную, что выросли они уже в другой стране – не той, воспетой Высоцким и Визбором, оставшейся на черно-белых фото, в наивных кинолентах и в памяти старшего поколения.
Апрель сидел на стуле, заложив ногу на ногу, и настраивал гитару. Марина уселась рядом. Ей нравился этот молчаливый мужественный парень, всегда аккуратный, подтянутый, хорошо одетый. Стихи у него были немного грустные, как и положено,
