босс. – Василий Леонтьевич Декатин с готовностью заулыбался. – Прошу прощения. Но сейчас, в самый разгар пиар-кампании, мы не можем все бросить. Вложены немалые средства…
– Да я не говорю, что нужно останавливаться! – загремел Ксенофонтов. – Просто – без меня. Сейчас есть дела поважнее имиджа.
– Ясно, – кивнул Декатин. – «Сибнефть». Акции растут…
– Нет, Василий Леонтьевич, ничего тебе не ясно, – тяжело вздохнул Ксенофонтов. – Акции-шмакции – это все семечки. Ты помнишь, сколько мне лет?
Декатин вновь кивнул. Он понял, что имеет в виду патрон, которому мало кто мог дать его восемьдесят пять. Понял – и осторожно произнес:
– Вам не кажется, босс, что все это – пустая трата средств и времени?
– Кажется, – грустно наклонил увенчанную полуседой шевелюрой голову Ксенофонтов. – Но пока есть хотя бы минимальный шанс, я буду пробовать. Мне нужен сын, друг мой. Мне очень нужен сын. Только ему я могу передать… Эх, если бы я был уверен, что тогда, двадцать семь лет назад…
– Увы, – вздохнул Декатин. – Чудес не бывает.
Дмитрий Георгиевич приподнялся, утопил клавишу селектора на столике:
– Елизавета Львовна, Царев не появлялся?
В динамике зашелестел голос секретарши:
– Он как раз входит в здание, Дмитрий Георгиевич.
– Как поднимется, сразу ко мне!
– Может быть, вина? – Декатин кивнул на украшавший комнату отдыха антикварный буфет. – Есть «Шабли», еще старой закладки, приготовлено до тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, когда виноградники погибли от мучнистой росы. Или желаете чего-нибудь особенного, неведомого людям?
Ксенофонтов улыбнулся, причмокнул, сложив губы трубочкой.
– Гурман ты, Василий Леонтьевич. Но – нет, нельзя. Если Царев договорился о приеме, я не хочу дышать на доктора Яновски перегаром. Этот элохим-врачеватель, как ты знаешь, не переносит алкоголя.
– Не доверяю я этим крылатым… – Толстяк остановился на полпути к буфету. – Босс… Э-э-э, Дмитрий Георгиевич, а может, все же не надо? У меня нехорошее предчувствие…
– Как в девяносто первом? – иронично выгнул косматую бровь Ксенофонтов.
– Почти, – с тревогой глядя в глаза патрона, кивнул Декатин.
Двери комнаты отдыха бесшумно отворились. На пороге появился помощник Ксенофонтова Вадим Царев, высокий мужчина с квадратной челюстью, шапкой кудрявых волос и плечами борца. Аккуратно прикрыв дверные створки, он склонил голову, бухнул себя открытой ладонью в грудь и сообщил:
– Янаэль принял плату и согласен осмотреть вас!
Поморщившись, Ксенофонтов показал референту кулак.
– Ну, любитель церемоний… Вадик, сколько раз я просил! Этикет оставь для официальных церемоний. Давай к делу: где, когда, во сколько?
– Яна… Профессор Яновски будет ждать вас после полуночи в московском филиале
