Но некоторые остались, среди них была Ортелла со своей семьей. Канцлер встретился глазами с Капитаном, и они подъехали ближе.
– Да я смотрю, у нас есть желающие отдать жизнь во славу Багала! Разжечь костер!
Солдаты уже натаскали хворост, промаслили его и установили в центре несколько столбов.
– Мы сожжем тех, кто отказывается менять свою грязную веру! – лейтенант вытащил из толпы мальчика-подростка и поволок его к костру.
Мать ребенка завыла и кинулась следом, что-то бессвязно выкрикивая. Хватит ли у лейтенанта ума справиться с этим? – подумал Канцлер. Похоже, не хватило, он продолжал тащить ребенка.
– Черт знает что… – прошептал Канцлер и тронул лошадь.
Он подъехал и жестом приказал лейтенанту остановиться.
– Ты отвергнешь веру вольтов? – спросил Канцлер женщину.
Она захлебывалась слезами, не выпуская руки сына из своей.
– Отвергнешь или нет?! – включился лейтенант. – Отвечай господину!
– Да… – провыла женщина.
Канцлер сделал знак – лейтенант отпустил ребенка.
– Тогда принеси все предметы поклонения им и сожги, иначе умрешь вместе с сыном!
Прижимая ребенка к себе, женщина отошла в сторону и жестом позвала за собой остальных детей. Ее муж остался.
– Ну не детей же, тупой солдафон, – прошипел Канцлер лейтенанту, – возьми ее мужа, если он такой упертый.
Лейтенант схватил мужчину, Эльте всматривался в его лицо, но так и не смог его узнать. Деревня замерла, наблюдая за тем, как мужчину привязывают к столбу, один из солдат зажег хворост, и пламя начало медленно разгораться. Эльте видел, как лицо мужчины, до этого непроницаемое, начало искажаться, потом пламя поднялось выше, и раздался первый крик. Пламя взметнулось вверх, и за мгновенье до того, как лицо человека, уже покрытое пузырями ожогов, исчезло навсегда, Эльте узнал его. Катар, рыбак всего на несколько лет старше Эльте. Память, услужливая дрянь, воскресила прошлое: Эльте пять лет, Катару что-то около семи, весной они пускают по ручьям маленькие самодельные кораблики из коры, щепок и перышек. Детский смех, хлопки ладонями по воде, мокрая насквозь одежда и радость от того, что больше корабликов Катара, чем корабликов Эльте добралось до цели… Безумные крики боли сгорающего заживо человека. Долгие, протяжные, дикие. Сквозь пламя видна корчащаяся в муках смерти фигура, крик переходит в булькающий вой и обрывается. В воздухе стоит удушающий запах горелого мяса. В полной тишине тело догорает, и, в конце концов, остается только обугленный скелет, привязанный к столбу, который всего четверть часа назад был человеком.
– У нас есть еще столбы! – кричит лейтенант. – Мы ждем-не дождемся желающих отдать свою душу богу Огня! Ну?! Есть такие?!
Таких нет. Толпа как испуганный зверь разбегается с площади, многие уже несут деревянные тотемы и бросают
